и, секунд 5 посверлив взглядом нашу жестянку, именуемую учителем, направился к выходу. В тот момент, когда я только занес ногу за порог, меня кто-то пихнул в бок.
– Ты взбрендил что ли? Какая еще цель? – как ни в чем не бывало, говорил Крис.
Я, не ответив ни слова, ускорил шаг, вытащил этого придурка за руку в коридор, потянул рукав вниз и еле слышно, почти шепотом со злостью сквозь зубы сказал:
– Ори громче. Ты будто не понял, какая цель… В выходные, когда все будут бухать, мы разделаем нашего умника Стивенса на части.
– Да как…
– Ни слова больше, все потом.
В этот момент нас догнал Эндрю. Мы потопали по забитому, шумному коридору в кабинет литературы.
***
После занятий наша компания двинулась в Starbucks. Я прям видел, как этих двоих распирает сказать мне «Нет, ты что, не нужно. Он же учитель». Ежу понятно, оба ссут, как девочки. Так или иначе, нас не может учить робот, это противоестественно. Робот не может найти подход к ученику, он не человечен, он не может общаться с нами на равных, ему не понять, кто умен, кто талантлив, кто обладает задатками, он полагается на сухую статистику. Учитель может стать чуть ли не членом семьи. Он видит, когда ребенку плохо, когда хорошо, когда его нужно подбодрить, когда нужно оставить после уроков и поговорить – робот такого не видит. Их делают похожими на людей, но они не люди, а лишь набор шестеренок и микросхем, работающих на последнем обновлении программного обеспечения. Если роботов и использовать, то лишь в качестве обслуги: пускай разносят пиццу, собирают урожай, подметают полы… другая работа для них слишком ответственна, особенно учить детей. При этом жестянки умудряются нами командовать, оскорблять, унижать перед всем классом. И какой только курс психологии он проходил, что теперь такое себе позволяет. Надо им растолковать, как нужно себя вести.
– Что ты удумал? – спросил меня ерзающий на стуле Эндрю, как только я сел перед ним с пончиком и стаканом кофе в руках.
– Да ничего такого. Все, как обычно, я подобрал нам андроида. Раньше вас это не смущало.
– Раньше ты выбирал кого-то наобум, чуть ли не тыкая пальцем в толпу. Мы его не знали, он нас не знал, да и наказывали мы их за дело. То старику дорогу перейти не поможет, то в автобусе маленького мальчика без билета в темном переулке высадит. А тут-то что? – продолжил Эндрю.
– Он позволил себе лишнего, – жуя, ответил я.
– Да ты просто на него взъелся, это личное, – подал голос Крис.
– Вот ни хера подобного. Сегодня это был я, завтра это можешь быть ты, кто угодно. Если есть один случай, будет и другой.
– Хорошо, допустим, есть за что. Это в любом случае риск. Он нас знает. И я тебе больше скажу, раньше мы выходили на тех, кто допоздна работал. Их можно было просто выследить, подкараулить и сделать дело. Что ты будешь делать здесь, он же дома сидит, когда со школы возвращается.
– Все будет, но позже. В голове уже
