только вздохнула. Иногда слепой видит лучше зрячего.
А воодушевленный дорогой старик воскликнул:
– Если и есть на свете рай, в котором обитали Адам и Ева, то я убежден, что он находится в верховьях Иртыша!
Катя скептически улыбнулась, я же был солидарен с Потаниным.
Изредка пароход причаливал к берегу, и пассажиры имели возможность прогуляться. Я отходил подальше от всех, раздевался донага, купался и плавал в реке своего детства в полном одиночестве.
В Павлодаре мы остановились почти на целый день. Команда пополняла запасы угля и продовольствия. Публика получила возможность выйти в город. Я заранее попросил Катю Синицыну пойти со мной. Если удастся найти кухарку Глашу, мне понадобится человек, способный быстро на словах объяснить цель нашего визита. А Григория Николаевича оставили на попечении Антонины.
Оказалось, что Аграфена Ивановна жива, более того, она по-прежнему проживала в старом доме Коршуновых, правда, служила теперь у новых хозяев.
Она очень обрадовалась, когда узнала, кто мы такие, рассмотрела меня со всех сторон, а потом усадила нас за стол выпить чаю и откушать ее особенного яблочного пирога.
– Называла, Петенька, бабка вашу фамилию, только Елизавета Степановна мне строго-настрого наказала забыть ее и никогда больше не упоминать. Дескать, ты Коршунов и более никто.
– А не помните, что за фамилия? – поинтересовалась Катя.
– Ох, и не упомню, милые вы мои. Столько годков уже прошло. Вон Петя как вырос, настоящим кавалером стал. Повезет той девке, что выскочит за него замуж.
Барышня покраснела, но еще настойчивее повторила свой вопрос.
Кухарка призадумалась, а потом вспомнила:
– Какая-то нерусская. То ли польская, то ли малоросская. Хмельницкий, Вержбицкий…
– А может быть, Войцеховский? – пришла на помощь моя переводчица.
– Точно, Войцеховский! – радостно воскликнула Аграфена Ивановна. – Как пить дать, Войцеховский! – подтвердила она, перекрестясь.
В Семипалатинске мои поиски вновь сильно продвинулись с помощью членов географического общества. Через их протекцию полиция выдала мне фотографии: моей мамы, меня в младенчестве и всей нашей семьи, включая отца. Таким образом, мое расследование было завершено. Я теперь доподлинно знал свое происхождение. И ехать в далекий Змеиногорск мне не было никакого смысла.
Я решил остаться с Потаниным. И не только потому, что боялся отпускать его в компании двух беззащитных девиц и переводчика, но киргизская степь тоже манила меня, а Екатерина Синицына явно выказывала мне свою симпатию.
От берегов Иртыша мы двинулись в глубь безводных, выжженных солнцем пространств, взяв курс на Куяндинскую ярмарку[69]. Григорий Николаевич вместе со своими спутницами ехал на тарантасе.
Куяндинская ярмарка – ярмарка, организованная в 1848 году на торговом пути из Сибири в Среднюю Азию близ города Каркаралинска. Проводилась с 25 мая по 25 июня – перед весенней перекочевкой казахов. В 1913 году учтенные обороты месячной ярмарки достигали 5 миллионов рублей. Просуществовала до 1928 года.
