на Корк-стрит. Я пронаблюдал, как он расплачивается за проезд, и велел моему таксисту тихонько просочиться мимо и высадить меня ярдах в двухстах вниз по улице.
По счетчику вышло шесть фунтов. Я протянул в окошко десятку и еще какое-то время вынужден был наблюдать спектакль под названием «Боюсь, у меня не будет сдачи» с лицензированным водителем такси номер 99102 в главной роли, прежде чем выбрался наконец из машины.
За эти пятнадцать секунд Маккласки успел испариться. Нет, ну это же надо! Протаскаться за ним двадцать минут и пять миль – и потерять на последних двухстах ярдах. Что ж, и поделом мне: нечего было жмотничать с чаевыми.
Оказалось, что Корк-стрит – это сплошь одни картинные галереи. Причем по большей части с огромными витринами, а у витрин, как я успел заметить, есть одна интересная особенность: в них хорошо видно не только снаружи, но и изнутри. То есть вы понимаете, что я не мог просто ходить по улице и, вжимаясь носом в стекла, таращиться в нутро каждой галереи. Поэтому я решил положиться на случай. Оценив место, где Маккласки вылез из такси, я решительно направился к ближайшей двери.
Она была заперта.
Я стоял, глядя на часы и пытаясь сообразить, во сколько же, если не в двенадцать, могут открываться картинные галереи, когда из сумрака помещения вдруг нарисовалась блондинка в изящном черном платьице типа ночнушки и отодвинула щеколду. Го – степриимно улыбаясь, она распахнула передо мной дверь, и внезапно выяснилось, что у меня просто нет другого выбора, как войти внутрь. Мои надежды отыскать Маккласки угасали с каждой секундой.
Одним глазом продолжая наблюдать за витриной, я вступил в полумрак магазинчика. Похоже, кроме блондинки, внутри больше никого не было. Чему я совершенно не удивился, стоило мне взглянуть на картины.
– Вы знаете Теренса Гласса?
Блондинка протягивала мне визитку и прейскурант. Девчонка на вид была просто офигительная. Пальчики оближешь!
– Еще бы, – ответил я. – На самом деле у меня даже есть три его вещи.
Ну что тут скажешь? Иногда просто необходимо проявлять находчивость и смекалку, правда?
– Какие вещи?
Хотя получается не всегда.
– Картины.
– Надо же! – удивленно воскликнула она. – А я и не знала, что он пишет картины. – И громко позвала: – Сара, ты знала, что Теренс пишет картины?
– Терри в жизни не писал картин, – отозвался прохладный американский акцент из глубины галереи. – Он имя-то свое с трудом пишет.
Я поднял глаза аккурат в тот момент, когда в арке прохода, гоня впереди легкую волну «Флер де флер», возникла Сара Вульф собственной персоной. В жакете и клетчатой юбке она выглядела безукоризненно. Но смотрела Сара вовсе не на меня. Она смотрела мимо, на дверь.
Следуя за ее пристальным взглядом, я обернулся. В дверном проеме стоял Маккласки.
– А этот джентльмен утверждает, что у него аж целых три…
Блондинка
