деньги. Я была в два раза меньше и на пять лет младше. И, хотя я родилась с вагиной, у меня всегда были яйца, в отличие от него.
Он всего лишь сломал руку. Я спустилась во двор и обнаружила, что у него сломаны пальцы. Ему еще повезло, что он сохранил руку – в некоторых странах за воровство ее отрубают.
Когда мне исполнилось пятнадцать, лучший друг моего отца попытался заставить меня сосать его член. Я прострелила ему яйца.
Я не сосу члены.
Папа решил эту проблему. Я не убила мерзавца, но он мертв.
Аминь.
До того, как папа позволил себя убить, он всегда предупреждал меня, что мой нрав доведет меня до беды. Я слушала его внимательно. Здравый смысл научил, что я должна контролировать живущую во мне амазонку. Нельзя сталкивать брата с крыши, потому что он – семья, а кровь – единственное, на что можно рассчитывать. Нельзя стрелять кому-то в яйца, потому что потом приходится убирать грязь, а это нелегкая работа.
Я ненавижу грязь. Однако раз за разом мне приходится убирать за другими дерьмо. Никогда не забуду того, кто создал проблему в первый раз. Угроза наказания заставляет людей соблюдать правила. Месть – это блюдо, которое следует подавать холодным? А я скажу, что у мести всегда чудесный вкус, какой бы она ни получалась.
Мой старший брат называет меня чудовищем, но я предпочитаю считать себя амазонкой. Мифическая раса женщин-воительниц, которая была сильнее, умнее и лучше всех остальных. И мой нрав неплохо мне помогает, когда возникает нужда. Никто не смеет надо мной насмехаться, это уж точно.
Возвращаться после стольких лет в Спрюс-Лейк мне совсем не хотелось. Я чувствовала себя, как если бы меня выбросили на улицу в качестве двадцатидолларовой шлюхи после того, как я много лет работала девушкой по вызову за двести долларов в час. Если хочешь что-то сделать хорошо, сделай сама – слова повторялись в моей голове, вызывая жуткое раздражение. Если б я сожгла дотла проклятые владения Хендриксонов в прошлом году, мне больше не пришлось бы возвращаться в округ Сент-Лоренс.
Однако я здесь. Стою на тротуаре возле крошечного аэропорта и жду своего водителя, который опаздывает.
И дело не в том, что с моим городом что-то не в порядке, если не считать того, что я ненавижу каждую квадратную милю этой дыры; просто я стала настоящей городской девчонкой, наделенной соответствующими инстинктами. И если б Спрюс-Лейк не имел такое огромное значение, я предоставила бы парням самостоятельно решить все вопросы, не слишком тревожась о том, будут они арестованы или убиты. Но проклятые горы не просто важны для моего бизнеса – сейчас происходящее здесь стало для меня критичным.
Мое нежелание возвращаться сюда связано со старыми обидами, появившимися после моего последнего визита. Но когда угрозы могли меня остановить? Я никогда не уходила от решения проблем.
Если б я не покинула Спрюс-Лейк, то никогда не встретила бы своего мужа, ныне умершего и горящего в аду благодаря мне. Я использовала все, чему меня научил Эрве, все, чем он владел, – знания, деньги и жизнь.
Если
