пальцем показывают. Устала я.
Мария Ивановна замолчала, я попыталась ее утешить.
– Значит, Лена не любила Филиппа. Непременно найдется девушка, которая оценит его по достоинству, поймет, что дело не во внешности. У Марфы, наверное, много знакомых, кому небезразлична судьба Филиппа? Правда, девочка очень молода, всего восемнадцать, ее подружкам, наверное, столько же.
– Нет, Марфеньке пятнадцать, – перебила меня Мария, – она в гимназии учится.
Я как можно более правдиво изобразила удивление.
– Неужели? Придя на прием к хозяину «Желтухи», девочка представилась совершеннолетней.
– «Желтуха»? – повторила хозяйка. – В нашем доме она не в почете. И где Марфа увидела пасквильный листок?
Наивность бабушки умиляла.
– Да где угодно. На улице, в школе, у приятелей, и существует Интернет.
– Нет, Марфа никогда не станет читать эту грязь, – отрезала Мария Ивановна. – Она не может быть знакома с владельцем срамного издания. Кто вам сказал, что моя внучка была на приеме у владельца газеты? Это смешно!
Мне не хотелось портить старушке день, но пришлось рассказать про медальон «Нарцисс». Демидова постоянно прерывала мою речь восклицаниями:
– Невероятно! Здесь какая-то ошибка!
Когда я произнесла последнюю фразу, Мария Ивановна взяла телефон и позвонила.
– Марфенька, ты занята? Спустись вниз, детка.
Внучка не особенно спешила на зов, прошло минут пятнадцать, прежде чем она соизволила появиться в комнате и лениво спросить:
– Зачем звала?
Я сразу узнала ту, что выхватила у меня из рук йорка, и удивилась. Марфе пятнадцать? Выглядит на двадцать, и взгляд у нее совсем не наивно-детский.
– Познакомься, солнышко, – ласково завела старушка. – Дарья, наша соседка.
– Мы уже виделись, – сухо сказала я.
– Вы меня с кем-то путаете, – лихо соврала девица.
– Госпожа Васильева рассказала мне невероятную историю, – завела Мария Ивановна. – Я отказываюсь в нее верить.
Марфа молча выслушала бабушку.
– Отвечай, ты ездила в редакцию? – задала вопрос Мария Ивановна.
Внучка не ответила, ее лицо можно было бы назвать симпатичным, но его портили сдвинутые брови и поджатые губы. Марфа насупилась, надулась и покраснела.
– Дорогая, мы ждем, – чуть повысила голос старшая Демидова, – объяснись.
Внучка сидела, глядя в пол.
Мне было неприятно наблюдать за злой девицей, хотелось завершить тягостную беседу и уйти, поэтому я задала прямой вопрос:
– Зачем ты придумала, будто я украла медальон?
Марфа скорчила гримасу и достала из кармана айфон.
– Во! Фотки! Трикси в розовом платье, на ошейнике подвеска. Видите?
