образование по определенному набору профессий.
Особенно отчетливо ситуация диктата «предложения» прослеживается в период 1930-1950-х гг. Примерно с середины 1950-х гг. пространство индивидуального выбора, в том числе и в сфере образования, начинает постепенно расширяться. Спрос на образование начинает в меньшей степени зависеть от жесткого диктата государства, что связано с некоторой «либерализацией» режима государственного управления, отказом от применения наиболее одиозных форм принуждения, с одной стороны, и с усложнением социально-профессиональной структуры общества, большим разнообразием социально-культурных ориентаций и образа жизни – с другой. «Казарменно-барачный» вариант развития советского общества постепенно начинает трансформироваться в сторону большей индивидуализации форм поведения, распространения утилитаристских ценностей. Расширение пространства индивидуального выбора проявляется, в том числе, в возможности получения того или иного образования. Население начинает все в большей степени воспринимать образование и как функциональный механизм, способствующий восходящей социальной мобильности, и как способ выхода за рамки непрестижных социальных статусов, связанных с физическим трудом (рабочий класс, крестьянство). Образование (среднее специальное, высшее) начинает оцениваться в категории престижности, оно становится символическим капиталом, который, согласно П. Бурдье, легитимирует другие формы капитала, обеспечивая власть и влияние[3].
В советском обществе финансовый, материальный капитал не только на официальном уровне, но и в общественном мнении признавался либо нелегитимными, либо частично легитимными средствами усиления статусных позиций. Легитимными видам ресурсов, обеспечивающих восхождение по социальной лестнице, признавались образование определенного уровня, членство в партии, а также социальное происхождение: из рабочего класса или крестьянства. Среди этих видов ресурсов образование являлось универсальным механизмом улучшения шансов восходящей социальной мобильности для всех социальных слоев общества. Образование (прежде всего высшее) позволяло представителям одних социальных групп удерживаться в рамках определенных более престижных социальных страт, а представителям других социальных групп (классов) осуществлять выход за рамки менее престижных социальных статусов. Получение образования можно рассматривать применительно к процессу вертикальной мобильности в поздний период существования СССР как способ дистанцирования от тех социальных групп, чей образ жизни, характер труда, мировоззрение начинали рассматриваться как «некультурные», «низкие». Таким образом, высокий уровень образования совместно с культурным капиталом (языковая и культурная компетенции) в условиях отсутствия легитимации иных ресурсов становились важнейшими средствами пересечения и демаркации социальных границ.
В то же время в рамках среднего специального и высшего образования существовала своя шкала престижных специальностей и высших учебных заведений. Вероятно, можно
См.:
