разморить. А тепловой баланс организмов поддержало мороженое, купленное Катей в буфете автовокзала, целый пакет, но в душном автобусе мы потом мучились от жажды.
Казантип! Крымская Ибица? Не то! Пресно и буржуазно. Иностранцы, побывавшие на Ибице и приехавшие сюда, даже сравнивать не хотели две тусовки. От Крыма они были без ума. Чёрт бы побрал этих иностранцев! Из‑за них цены на постой в ближайшей деревне Поповке взлетели до заоблачных высот. За койку в летнем домике аборигены заламывали от 50 баксов. Нам посчастливилось выторговать у одной бабульки чистый сарайчик на четверых на три дня за 300 долларов. Катюхиных сбережений как раз хватило. Но теперь все заботы о развлечении и содержании киевлянок пали на наши тощие карманы.
Правда, на Казантипе о деньгах вспоминали, когда у последнего из толпы на танцполе кончались гроши. Тогда народ перебирался к другой площадке, и всё начиналось заново: танцы, выпивка, обжимания…
Катю и меня поженили в первый же вечер. Fast Married – так называлась эта свадебная церемония, временно связавшая нас «брачными узами» в пределах Республики. Толпа хорошо погуляла на нашей «свадьбе», и мы сразу стали популярны.
Затем нас позвали на Ζимоффку, встречать Новый год по-казантипски. Шампанское, конфетти, ёлка с игрушками, фейерверки. В июле, у тёплого моря. Класс!
А перед самым отъездом – ещё и на Маёвку. Первомай на самом Марсе – это круто! С шарами, красными флагами, транспарантами, парадом мимо марсианской трибуны. Толпа дурачилась, как могла. На прощание организаторы подарили нам жёлтый чемодан – символ фестиваля, наделявший нас правом бессрочного и бесплатного входа на территорию Республики «KaZантип» в любое время её существования.
Маёвку завершал ночной салют. Тысячи фейерверков и петард расцвели в звёздном небе.
– Как красиво! – мечтательно произнесла Катя, уткнувшись мне под мышку на пляжном бревне.
– Это разве салют? – нарушил идиллию прагматичный Стае, из‑за своей серьёзности не вписавшийся в фестивальную феерию. – Вот в Сочи был салют так салют! На набережной по огромному экрану шла прямая трансляция из Гватемалы, с заседания Международного Олимпийского комитета. Когда президент МОК развернул записку с названием будущей столицы Зимних олимпийских игр и прочитал слово «Сочи», от фейерверков на небе стало светло, как днём. Будто тысячи солнц зажглись над Землёй!
– Ни хрена себе цветочки! – вырвалось у обычно молчаливого Монгола. – Взгляни, Дан, что делают черти!
Я посмотрел вверх и обомлел. Будто в небесной канцелярии среди ночи надумали плавить золото. Оно стекало струйкой по Млечному пути. От блестящей струйки отделялись капли, и вот они уже сами растекаются по золотым небесным капиллярам. Расплавленное золото брызжет по всему небосклону, ручейками и речками в облаках алмазной пыли. Завораживающее зрелище!
– Вы что застыли, как вкопанные! Мигом в землянку! Сгореть заживо захотели? – дикий
