Это у меня неудачная реплика получилась. Но я продолжаю. Второй вариант. Тебе есть, что скрывать. Это я фантазирую. Как ты будешь реагировать на повторное собеседование в этом случае? – прищурился Ричи.
– Как, как? Вколю себе что-нибудь…
– И попадешься на анализе, – торжествующе закончил Сноу.
– Ну да…
– Во-от! – Сноу встал с кресла и поднял вверх указательный палец. – Ты не можешь знать, что непосредственно перед повторным собеседованием у тебя возьмут кровь. А Бонне, получается, знал.
– Ричи, честное слово, я тебя не понимаю, то ты клонишь к тому, что Бонне невинная жертва обстоятельств, то делаешь предположение, что он четко просчитывал свои действия. Откуда это следует?
Сноу прошелся по комнате и остановился у затемненного окна:
– Не знаю Айво, вот, веришь – не знаю. Какое-то кривое дело нам подсунул директор, чтоб ему хорошо стало! Я вообще пока ни за что зацепиться не могу. Подожди, а когда его предупредили о втором собеседовании? И вообще, давай-ка разложим все хронологически, быть может, тогда станет понятно, где слабые места и куда надо бить.
– Бить никого и никуда не надо, – усмехнулся Айво и потянулся за МИППСом. – Значит, так. Пятнадцатого июля в девять утра к нему в рабочий кабинет в центральном офисе компании в Бризе пришли сотрудники КОНОКОМа и, предъявив соответствующий документ, предложили немедленно пройти собеседование на графоскопе. Бонне, конечно, дал согласие, и в течение часа отвечал на вопросы. Потом наши сотрудники ушли, предупредив его, что он может еще понадобиться.
– Это они всех так предупреждают или выборочно?
– Не ерничай, – терпеливо начал Айво, но уверенности в его голосе поубавилось. – Дело в том, что расшифровка показаний графоскопа проходит в два этапа. Первый, предварительный, идет прямо во время сеанса собеседования, второй – в течение нескольких часов в стационарной лаборатории. Так вот. Во время собеседования графоскоп обозначил отклонения, и наши сотрудники, увидев это… – Айво замолчал и хлопнул себя по лбу. – Ну конечно, Ричи, ты прав! Наши идиоты практически в открытую предупредили Бонне, что будет второй сеанс.
Сноу прошелся по комнате, заложив руки за спину:
– Теперь поздно что-либо исправлять в действиях этих разгильдяев…
– Они получат свои выговоры… – мотнул головой Блумберг.
– А толку-то?! Тебе вот от этого легче станет?
Блумберг промолчал.
– Значит, так, Айво. Первое. Нам придется наплевать на все наши принципы и работать сразу две диаметрально противоположные версии. По одной мы расцениваем Бонне как честного человека, ни в чем себя не запятнавшего и просто попавшего в какую-то сложную, пока необъяснимую ситуацию. По второй мы априори считаем Бонне как минимум подозрительной личностью, способную плести какие-то интриги вокруг космоверфи, являющейся важным стратегическим объектом. Идет?
Блумберг
