прошлый раз понравилось, как мастер задал мне трепку. Видимо, снова хочет поржать. А от тебя Паль не оставит мокрого места. Сам понимаешь: изрядная обида для любого опытного знаменитого бойца – проиграть новичку. Уж она отыграется.
– Что – ущерб репутации?
– Хуже. Для любого гладиатора проигрыш – это вполне вероятно смерть. Для нее то, что она ощущала в последние секунды боя, – чрезвычайно неприятно и к тому же непривычно. Унизительно. Ты должен понимать.
Я лишь хмыкнул в ответ и пошел тренироваться. Собственное спокойствие изумляло меня – ни единой мысли, что Оэфия может от раздражения прикончить меня. От нее это не потребует слишком больших усилий, если возникнет подобное желание. Однако оба раза гладиаторша не делала попыток прикончить меня, и злобы, ожесточения я в ней не почувствовал. Может быть, причина здесь была именно во внутренней ее уверенности.
До самого вечера, да и утром тоже, я пребывал в состоянии полнейшего душевного равновесия. Не отказался и от медитации, которую мне в резком приказном порядке порекомендовал Хунайд, бледный и насупленный. Можно было подумать, что император или Исмал устроили ему головомойку, и это заставило напористого, грубого, решительного человека ненадолго превратиться в угрюмого молчуна.
Впервые за все время пребывания здесь не ко мне подошли сообщить какие-то сведения о предстоящем бое, а я подошел уточнить.
– Где я буду драться?
– Здесь, в замке, раз император пока здесь. – Помощник мастера посмотрел на меня ожесточенно. – Торопишься сыграть на свою жизнь? За этим дело не станет.
– И что я тебе должен ответить? Моя бы воля, ноги б моей в этом мире не было. Ах, как я тороплюсь с кем-нибудь подраться!
– Похами мне, похами… Нет, ну правильно вообще-то, мне следовало тебе до обеда все растолковать. Не знаю, в общем, что когда будет. Его величество сейчас принимает целый косяк чиновников, если не успеет все вопросы с ними решить до ужина, наверняка даже и не вспомнит о зрелищах. Не до того.
– Ладно, мне-то какая разница. А что, императорские гладиаторы так и вынуждены дежурить за дверью, гадая, позовут или нет?
– Не только гладиаторы. Все, кто чужую жизнь и чужие судьбы держит на ладони, сам перед кем-то отвечает. И чем больше ответственности, тем больше тягот. Такова жизнь. Тебе-то что за печаль? Жди себе. Время на то, чтоб одеться и вооружиться, тебе всяко дадут.
В какую-то минуту я даже понадеялся на то, что у его величества действительно не дойдут до меня руки. Правда, эти надежды прожили недолго. Ровно до того момента, когда ко мне в комнату заглянул парнишка в коричневом – слуга, хоть и не только, раз ему дали такое серьезное, даже в чем-то почетное поручение.
– Тебя зовут. Тебя и Аршума. Пора.
– Бой все-таки будет?
– Именно так. Не забудь оружие.
– Шутку понял! – крикнул я вслед, но вряд ли меня услышали.
Всех закутков этого замка я не знал и не мог знать – гладиаторов пускали далеко не
