style="font-size:15px;"> Почему грустна и так красива?
Почему никто не подхватит ее на руки, такую миниатюрную и красивую и грустную, и не увезет навсегда в другую жизнь из этих пропитанных чужими запахами и судьбами вагонов?
Никогда не узнаю.
И это тоже
Наша кошка лежит на телевизоре и смотрит на меня.
А я смотрю на нее. Часто и подолгу смотрю.
А она на меня.
То сужает глаза, то расширяет.
То прикрывает их устало и вздрагивает во сне.
То внимательно смотрит совсем человеческими глазами и не моргает.
Они меняются, как у человека.
Я смотрю на нее и успокаиваюсь. И я думаю, какое счастье, что ты есть у нас.
Живая, веселая, хулиганистая, заботливая и ласковая. И все понимающая. Все. Даже не сомневаюсь.
А до этого почти двадцать лет был у нас Пушок.
Он тяжело умирал.
Сын делал ему уколы, стиснув зубы и сглатывая слезы.
Я видела, что это уже бесполезно, но молчала. Все равно бы делал. Все равно бы надеялся.
Он звонил из института каждые полчаса и спрашивал, как там Пушок, не лучше ли, не стал ли ходить и есть и пить…
А потом Пушок резко вскрикнул, невыносим был тот крик, незабываем… И обмяк. При мне.
Я была одна дома. Я позвонила сыну, и он примчался с другого конца города, клянусь, за пять минут.
А теперь на меня смотрит совсем другая, но такая же родная Муська.
А я смотрю на нее. И это тоже называется счастье.
Наша Маша
У Маши сегодня день рождения.
Она и так в тоскливые суровые будни обворожительная, а сегодня пришла – вообще!
Похудела за год на 20 кг, в платье красоты неземной, с новой негритянской прической и серьгами, повторяющими узор на платье, это же надо было так найти, так подобрать. Совершенна до неприличия.
Я ей так и сказала.
Что нельзя быть такой безукоризненной, нужно оставлять зазор, куда остальные женщины по работе могли бы влезть со всеми своими несовершенствами и килограммами.
Она расхохоталась и стала нарезать пирог с курицей и грибами из «Пирогового дворика» и рулет с яблоками и изюмом, оттуда же.
А потом ее пришел поздравлять наш юрист, бывший военный прокурор, который летом поперхнулся, увидев глубокое декольте другой именинницы, Лили, и тут же сказал, что Березовский вовсе не умер.
От смущения так сказал.
А сегодня просто онемел и не вспомнил ни одного олигарха.
Просто смотрел грустно на пирог и говорил:
– Какая ты, Машенька, все же. Какая ты…
– Да, я такая, – как всегда ответила Маша и начала фотосессию с бордовой герберой, которую утром я ей поставила в вазу.
А потом рассказала про вчерашний тайский массаж с настоящей таитянкой, которая все время,
