Один ребёнок в семье – это неправильно.
– Может быть, – пробормотала Нина, надеясь, что на этом неприятный для неё разговор закончится.
От нравоучения родственников никуда было не деться. Нина уже много лет, приезжая к родителям, заранее настраивала себя на то, чтобы спокойно выслушать их наставления, и не принимать близко к сердцу услышанное. Наблюдала со стороны за чужим бытом, семейным укладом, но не завидовала, и анализировать не пыталась. Она не завидовала брату, понимая, что если бы на неё, в своё время, свалилось такое семейное счастье, то она, по своей глупости и неусидчивости, вряд ли бы сумела его оценить, всегда мечтала бы о большем. В родном городе, с населением в тридцать тысяч человек, она бы задохнулась. После развода у неё мелькнула мысль, плюнуть на гордость, и вернуться под крыло родителей, ведь они приняли бы её без вопросов, правда, ей до конца жизни пришлось бы слушать, что они были правы, всегда видели Пашку насквозь, и не верили в их «счастливую звезду» и заоблачные гонорары. Зато ей не нужно было бы ломать голову, где брать деньги и как справляться одной со сложным ребёнком, можно было хотя бы часть сложностей и ответственности переложить на близких, но эта мысль в её голове не задержалась. На одно мгновение представила свою жизнь через несколько лет, себя на знакомых с детства узких улочках, на которых нет ничего интересного, только серые панельные дома и старые одноэтажные домики на окраинах, и стало тошно. Там не будет возможности даже детей танцам учить, у единственной в городе средней школы нет средств содержать танцевальный класс. И чем она займётся? Пойдёт работать на швейную фабрику, как большинство её знакомых, или продавцом в ларёк? Нет, ни за что. Она в лепёшку расшибётся, но не вернётся. Будет бороться, придумает что-нибудь, но будет заниматься танцами, а Арину отдаст учиться в художественную гимназию. Найдёт деньги. Заработает. И Пашку к стенке припрёт, но не позволит ему плюнуть на образование дочери. Их ребёнку тоже дан талант, и от этого нельзя отмахнуться.
Родители не подвели, и весь вечер вполголоса рассуждали о том, как неправильно она живёт, и жаловались на то, как их это тревожит. Нина едва дождалась момента, когда все начнут укладываться спать. Уже жалела, что постеснялась и не собралась в обратную дорогу в этот же день. Может, и нужно было бы, хотя дома никто не ждал. Но и на даче родителей спокойно не спалось, не смотря на свежий воздух и стрекот кузнечиков за окном. Кроме их сомнительной музыки, тишину ночи больше ничто не нарушало. Кажется, спи не хочу, но нет, Нина лежала, уставившись в темноту, слушала дыхание дочери, которая спала с ней на одном диване, а думала опять же о том, как наладить свою жизнь. Вот такие глобальные размышления, лежа на стареньком диване, её одолевали. Ненавистный вопрос: где взять денег. Он не давал покоя, не позволял уснуть, и пугал. Это было хуже всего: она начинала бояться. Не смотря на все свои честолюбивые решения и планы, она начинала отчаянно бояться того, что не справится и подведёт дочь. Ведь она единственная, кто может устроить её будущее, а она боится. Хорошая мать не должна бояться, она должна что-то делать.
На следующий день
