просить о милости Хатхор нисколько не зазорно. Эхнатон никогда не ставил под сомнение других богов, он не питал особой неприязни и к Амону и ополчился на него лишь из‑за козней жрецов. Для его отзывчивого сердца поведение Нефертити не было прегрешением, однако она, возможно, полагала, что недостаточно верила в Атона и недостаточно об этом говорила, хотя больной фараон тоже заслуживал упреков – в излишней мягкости, во лжи из сострадания. Но Нефертити относилась к религиозным обрядам, как к своему святому долгу, как к наказанию за грех, которого она на самом деле не совершала.
Она неукоснительно следовала церемониалу и вместе с тем успевала уделить внимание дочерям и государственным вопросам, хотя первое заседание Совета состоялось только через две недели после смерти Эхнатона. Присутствовали Эйе, Хоремхеб и я. Для меня в мои шестнадцать лет было огромной честью участвовать не только в молитвах. Мы с Тутом созрели очень рано, я (по всеобщему мнению) отличался остротой ума, а Тут – силой чувств.
Наша встреча походила не столько на Совет царедворцев, сколько на дружеский завтрак. Нефертити, выдворив всех слуг, сама по очереди потчевала нас. Вогнав меня в краску, она отвергла мое предложение помочь. Всех восхитили ее простота, дружелюбие и ум.
– Дорогие друзья, сегодня вы – опора Египта, я доверяю только вам. Ты, Эйе, останешься первым советником, как при моем муже, и будешь управлять страной, я предоставляю тебе полную свободу действий. Ты получишь всю власть и полномочия, чтобы подавить сопротивление жрецов и противостоять их козням. Ты будешь отвечать за все, что происходит внутри страны. – Она посмотрела на моего отца. – Ты, Хоремхеб, получишь ту же власть во внешних делах, но в данный момент ты мне нужен здесь, пока не улягутся волнения после моей коронации; сейчас у нас много врагов. А ты, Пи, – я вздрогнул, – будешь отвечать за связь с внешним миром и следить за тем, чтобы моя вера не ослабла. Я не даю тебе официальной должности, как Эйе, чтобы ты мог действовать свободно, не связывая себя обязательствами, однако все будут знать, что ты пользуешься моим доверием. К тому же ты вместе с Хоремхебом будешь следить за тем, что происходит во дворце, и отвечать за мою безопасность, хотя тебе придется заслужить его уважение. – Она посмотрела на моего отца, и я спросил себя, не ирония ли это. – Не бойся, я не собираюсь оставаться фараоном вечно. Эхнатон ясно выразился на этот счет. Если Тут вернется на истинный путь или мы найдем еще кого-нибудь достойного короны, я стану жрицей Атона и удалюсь в какой-нибудь далекий храм, где посвящу себя служению, и даже злейшие враги забудут обо мне.
– Известно что-нибудь о Туте? – спросил я Эйе.
– Ни для кого не секрет, что он у жрецов. Если б только можно было с ним поговорить…
– Я готов это сделать, – вырвалось у меня. – Я знаю, где его найти.
– Тогда ты мог бы сказать ему,
