не идёт – палатку по конёк занесло. В общем, мне по шею.
Женька вынырнул из хода, пробрался в уголок палатки.
– Надо метку ставить, – предложил Алекс. – Яркое есть что?
– Косынка, пёстренькая, – Марта вытянула из под свитера весёлый шёлковый треугольник. – Пионерский галстук, конечно, лучше… Но, что есть.
Косынку привязали к альпенштоку, водрузили над палаткой.
– Будем ждать, туман сойдёт, там посмотрим.
Ребята прижались друг к другу, потихоньку разговаривая в темноте – батарейки фонариков решили экономить. Время тянулось медленно: известно, хуже нет – ждать и догонять. Женька время от времени выглядывал наружу, докладывал обстановку. Туман не редел. Вечером скромно перекусили и решили поспать. Ночью опять мучили кошмары, а за полночь раздался голос:
– Эй, народ, извините, что бужу, у вас хлебца не будет?
Ребята, зевая, протирали глаза, стряхивая сон. Холодно невозможно и никаких мыслей: кто, зачем, почему, как, откуда?
– Залезай, мужик, гостем будешь.
Включили фонарик. Человек лет тридцати, весь в чёрном – и куртка, и шапочка, и штаны с бахилами, и ботинки. Всё потёртое, но опрятное, чистое. Руки в перчатках. Лицо обветренное, бородка, глаза чёрные, без блеска.
Хлеба нарезали, колбасы, сыра, шоколадку разломали:
– Ты извини, сутки под снегом сидим – чай чуть тёплый.
Мужик поел, чаю напился и говорит:
– Пойду, – сам на хлеб смотрит.
Ему еду собрали, а он отказался от всего – только хлеб взял. В ход ввинтился, и нет его. И никто ни о чём не спросил, не удивился – как морок какой.
Утром проснулись, Женька, как на дежурство, в ход залез, голову над снегом высунул:
– Ребята, – орёт счастливый. – Солнце! – В палатку забрался и говорит. – Странно только, никаких следов вокруг нет. Куда этот чёрный делся?
Вопрос повис в воздухе. Все поочерёдно выглянули в дыру, порадовались солнышку – величие гор, сияющий снег, на небе – ни облачка! Вдалеке слышался рокот мотора. Через несколько минут подошёл снегоход. Водитель хохотал:
– Везунчики вы! По такой погоде сидели бы до морковкиного заговенья. Вован на рассвете пошел в будку показания снимать. Выскочил, дурак, налегке. Через минуту влетает, синий, зубами клацает и вопит: «Там мужик незнакомый. Говорит, пацанов в палатке у обрыва на „тягуне“ засыпало. Метка – косынка в цветочек на альпенштоке». Мы «Буран» выкатили, туман сошел – я сразу и поехал. Везунчики!
Снег поскрипывал под ногами. «Скоро стоянка, сдвинем чашки на том самом месте». Марта прибавила шаг. Издалека слышались глухие голоса, она разобрала слова песни: «В суету городов и в потоки машин, отправляемся мы – просто некуда деться. Но спускаемся мы с покорённых вершин, оставляя в горах, оставляя в горах свое сердце».
Её
