брать. Власти притопали, а на борту радиста нет. Где он, такой-сякой?! А он с земелей с другого парохода (рядом стояли) рванул на родной хутор бабочек ловить. Послал кэп за ним старпома. Ага, козла в огород. Ну и ещё дня три простояли. И совсем уже уходить расхотелось. А тут как раз и погода испортилась. Ага, у «рогатых»2 же вечно погода виновата во всём…
– Мой «Судак» в прошлом годе отчаливал – то была коза, – это Негоро подошёл, управившись на камбузе. – Кэп набрал водки – для сдачи рыбы, на базах приёмщиков поливать, чтоб не надували. То ж как: сдал пятьсот центнеров, он тебе триста пятьдесят пишет…
Подо мной брезентуха задымилась. Уж я-то знаю про «любовь» добытчиков к обработчикам. Все, казалось мне, обернулись в мою сторону. Во всяком случае, косяка стали давить. Трала взгляд я на себе точно поймал.
– Ну, наши муфлоны выжрали всё, и одеколон тоже, – продолжал кок, – и – гуськом к кэпу. А он же не железный, он из того же мяса. Одного пожалел, другого, сам маленько на грудь принял. К вечеру – рога в землю. Короче, только через двое суток отчалили – когда дожрали те два ящика, «для сдачи рыбы» которые.
– А я однажды пошёл, за полчаса оформил отход, и мы сразу отошли. – Это Трояк изложил в полной тишине.
– Да врёт, – беспрекословно обронил Негоро.
Трал снова взял гитару и будто отбивную из неё решил сделать, стал рубить стаккато:
Изгвозданный
несчастьями,
Матрос идёт
в кабак —
Как в церковь
за причастием,
Как в бурю
на маяк…
Молотит сердце
молотом,
И час тот неровён.
Швырнув на стойку
золото,
Скрепился он в проём…
– «Нахимовский патруль» называется, – бросил Трал во время проигрыша меж куплетов, явно для меня бросил. И продолжал:
Шагнул за комингс
в улицу,
А мысли – из орбит,
А улица
беснуется,
Позёмкой звенит…
Метель-зима на улице
Лютует и свистит.
И чудится матросу:
Штормует в море он,
Взлетают мачты косо,
И – рынды мёртвый звон.
И палуба – откосом,
И к небу рвётся стон.
Налёг матрос всей грудью,
На румбе держит руль…
Здесь Антон словно обрубил струны и забарабанил по гулкой деке. И – вновь грянули струны:
Над ним толпятся люди —
Нахимовский патруль!
Нахимов,
сам Нахимов
Склоняется над ним,
И голосом глухим он
Роняет:
– Извиним!
Он – к морю головою.
Снести-ка на корабль…
Вот так
моряк и воин
Свой утверждал Коран…
Разошлись
Рогатые – так машинная команда (маслопупы) зовёт палубную: дескать, как рогатый скот, носятся во время шватовок.
