совершенного отрицания. Когда действительность феноменов была доказана, то первой мыслью тех, кто признали их, было приписать движение это магнетизму, электричеству или действию другого какого-нибудь тока, одним словом, причине чисто физической и материальной. Такое мнение не имело ничего противного рассудку, и оно взяло бы перевес, если б явления ограничились действиями чисто механическими. Одно обстоятельство, казалось, даже подкрепило его: это увеличение в известных случаях силы сообразно с увеличением числа участников сеанса. Таким образом, каждый из них мог быть рассматриваем как один из элементов гальванического столба.
Истинную теорию, как мы уже сказали, характеризует то, что она может объяснить все явления, но если встретится хотя бы одно из них противоречащее ей, тогда ясно, что система эта ложна, не полна или слишком безусловна, что и не замедлило обнаружиться здесь. Эти движения и эти удары давали разумные знаки, повинуясь воле и отвечая на мысль; следовательно, они должны были иметь разумную причину. Поскольку действие перестало быть чисто физическим, причина, по этому самому, должна была иметь другой источник. Таким образом, система исключительного действия материального деятеля была оставлена, и теперь ее придерживаются только те, кто судят поверхностно, не видев фактов. Главное, следовательно, состоит в том, чтобы доказать разумное действие, а в этой может убедиться всякий, кто только возьмет на себя труд наблюдать.
43. Система отражения. Когда разумное действие признано, тогда остается узнать источник этого разумного действия. Думали сперва, что источником этим мог быть сам медиум или присутствующие, разум которых отражался, как свет или как волны звука. Это было возможно. Но только одни наблюдения могли решать это положительно. Заметим здесь, что эта система уклонялась уже совершенно от идеи чисто материальной. Чтобы разум присутствующих мог воспроизводиться путем косвенным, необходимо было допустить в человеке начало, независимое от физического тела.
Если бы выражаемая мысль была всегда согласна с мыслью присутствующих, тогда теория отражения была бы подтверждена; но даже и в этом виде не был ли феномен этот в высшей степени любопытен? Мысль, отражающаяся в неподвижном теле и выражаемая движением и стуком, не являлась ли бы фактом весьма интересным? Не заключалось ли здесь чего-нибудь такого, что должно было бы подстрекнуть любопытство ученых? Почему же они пренебрегли этим, они, которые с таким усилием разыскивают каждую нервную клетку?
Одни наблюдения только могли опровергнуть или утвердить эту теорию, и они опровергли ее, потому что они показывают нам ежеминутно, что выраженная мысль может быть не только чужда мыслей присутствующих, но что бывает даже совершенно им противоположна; что она противоречит всем предварительно составленным идеям, разрушает всякую предусмотрительность. Действительно, когда я думаю: белое, а мне отвечают: черное, тогда мне трудно думать, что ответ происходит от меня. Многие опираются на некоторые случаи тождества выраженной мысли с мыслью присутствующих.
