взглядом всех присутствующих. Он тоже был одет в черное, а голову его венчала красная кардинальская шапочка. Его борода была короче той, которую носил его брат, и Санча подумала, что весь облик Цезаря олицетворяет мужественность, исключительную мужскую силу. Силу, намного превосходившую ту, которой обладал Хуан. Цезарь чувствовал себя очень уверенно, глаза его излучали дерзость и ум. Наконец, когда он сконцентрировал взгляд на Лукреции, на его губах нарисовалась нежная улыбка.
– Я провозглашаю тост за мою сестру Лукрецию, – сказал он, – которая вместе с Санчей и Джулией является одной из трех самых красивых женщин Италии. – Он сделал паузу, чтобы присутствующие имели возможность поаплодировать его комплименту. – После аннулирования вашего брака вы снова обретете свободу, и я уверен, что наш отец найдет вам нового супруга. И он, без сомнения, подарит вам счастье, которого вы заслуживаете. Я провозглашаю тост за вашу счастливую жизнь!
Все дружно поддержали его пожелания.
– Также я уверен, что этот брак станет основой удачного политического союза и отличным подспорьем для папского престола, – прошептал кардинал Фарнезио своему коллеге.
Лукреция поднялась с бокалом в руке, и воцарилось молчание. Ей было семнадцать лет, и она являла собой образец безмятежной красоты: тонкие черты лица, прямой нос, голубые глаза, розовые щеки и пухлые губы, светлые локоны, завитые по моде и уложенные в элегантную прическу. Ее кровавого цвета плащ был наброшен поверх белого шелкового платья с вставками из прозрачных тканей.
– Я провозглашаю тост в честь моего любимого брата Джоффре, князя де Сквиллаче, – сказала она с улыбкой и слегка повела плечом. Ее движения и жесты были полны грации и уверенности в себе. – В свои шестнадцать лет он превратился из нежного подростка, которого я и раньше любила, в настоящего мужчину, которого я буду любить всегда.
Приглашенные чокнулись, и через некоторое время Джоффре поднялся со своего места. На его лице еще не было и намека на волосяной покров, он был одет в камзол цвета граната, а очертания его фигуры все еще были неопределенными.
– Свой бокал я поднимаю за Ванноццу деи Каттанеи, нашу мать, – сказал он слабым голосом. – За то, как сильно все мы ее любим.
И после того как приглашенные чокнулись, он поспешно уселся на место, ощущая на себе насмешливый взгляд своей страстной супруги Санчи. Таким образом, все семейные тосты были произнесены.
Далее были поданы различные блюда – пирожки с мясом и зеленью, бланманже («белое лакомство»), которое получило такое название, потому что этот десерт готовился на основе яиц, молока и сахара. Пиршество завершилось подачей сладких вин и конфет.
На закате солнца Лукреция пригласила своих подруг Санчу и Джулию сопроводить ее. Уже несколько дней она готовилась к представлению. Под тихую
