несут что-либо – чаще цветы, а ещё чаще весёлый поклон… Я чую, что если вылечу отсюда, то это именно за этот забитый, несчастный народ, за который я уже грызся с беком, ругал его чиновников и за который я буду стоять, чего бы мне это ни стоило».
Позже не без любопытства прочитает заметки Керзона о русском имперском движении, не сойдясь разве в оценке русской «непобедимой, врождённой» беззаботности и беспечности: «Россия, бесспорно, обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой… Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чуждыми и низшими расами. Его непобедимая беззаботность делает для него лёгкой позицию невмешательства в чужие дела; и терпимость, с которой он смотрит на религиозные обряды, общественные обычаи и местные предрассудки своих азиатских собратьев, в меньшей степени итог дипломатического расчёта, нежели плод врождённой беспечности».
А русские желание помочь, умение помочь и беззаветность в помощи? 5 декабря 1902 года в Андижане (ещё на близкой памяти была андижанская резня – ночная расправа с солдатской казармой) случилось разрушительное землетрясение, шестью баллами докатившееся и до Ташкента. Русские воины были мужественны и жертвенны, спасая в Андижане пострадавших из-под завалов, туша пожары.
(Снесарев вспомнит об этом и в Италии, где в декабре 1908 года в сицилийской жестоко пострадавшей при землетрясении Мессине со ста тысячами погибших русские матросы и гардемарины также явят отвагу, силу и бескорыстность, спасая несчастных; их командиры, сберегая даже минуты для помощи, не станут запрашивать Петербург, и они – многие шестнадцати лет – жертвенно устремятся в полымя, иные погибнут. Из полыхающих руин вынесут женщин, стариков, малолетних и не дадут утащить бандитствующим шайкам многомиллионную, поистине золотую кассу Итальянского банка. Восхищение нечаянными спасителями выльется во всеитальянское, и даже король Италии пожалует на русские корабли Балтийской эскадры, чтобы выразить благодарность северным морским воинам. Италия изготовит памятно-благодарственные медали, и за ними придёт крейсер «Аврора», через пять лет выстрел (или залп) с которого станет предвестником одной из самых жизнегубительных гражданских войн.)
Всё было бы ладно, если бы за тысячи вёрст не напоминали своими горестями, неурядицами, всякого рода трудноисполнимыми просьбами родственники, полагающие, что он определённо выбился в большие люди и имеет большие деньги. У мужа старшей сестры – резкое, неожиданное расстройство в делах, родственнику требуется не сотня целковых, чтобы поправить пошатнувшееся положение; брат в очередном письме оправдательно и грустно признаётся, что взять три тысячи у ростовщика значит «закабалить себя на всю
