вскоре после того, как отец уехал во дворец на ежедневную беседу с королем. До полудня побывала у двух ближайших подруг, и Алексу дважды отказались принять, едва завидев ее визитную карточку.
После обеда дела складывались не лучше. Еще двое знакомых прислали записки, сообщая, что их двери для нее закрыты. А на улице девушку публично отказалась признавать даже Бетси Камминс, с которой они были не разлей вода, когда вместе учились в пансионе благородных девиц мисс Марчанд. Ни одна из так называемых подруг Алексы не сделала ей одолжения и не дала возможности объяснить ситуацию с Адамом Фоксвортом.
Никто не собирался учитывать, что она невинная жертва человека, помешанного на мести. В глазах друзей и семьи Алекса ответственна и даже виновна в том, что ее заставили подчиниться мужчине, который хотел уничтожить ее отца. И, по всей видимости, ему это прекрасно удалось. Мать и дочь, каждая по-своему, стали жертвами Фоксвортов.
Однако Джон Эшли мог думать лишь о себе. Когда дочь стала любовницей Адама Фоксворта, подорванным оказался сам фундамент его жизни. Куда бы он ни шел, ему везде мерещилось, будто друзья смеются и тычут пальцем, потешаясь над человеком, дважды оставшимся в дураках.
Алекса пробыла дома неделю, прежде чем сэр Джон вызвал ее к себе в кабинет. За эти семь дней она ни разу не видела отца и не разговаривала с ним. Еду приносили ей в комнату, и, поскольку все друзья отвернулись от нее, она почти не выходила из спальни, предаваясь печальным размышлениям о положении, в котором оказалась. Алексу безжалостно похитил, а потом бесцеремонно бросил жестокий, расчетливый человек, оставивший в ней свое семя и ни на минуту не задумавшийся о ее будущем. «Что со мной станется, когда я скажу отцу, что беременна? – со страхом думала Алекса. – Неужели он тоже покинет меня, бросит на произвол судьбы, предоставив самой заботиться о себе и ребенке?»
С тех пор как Адам покинул Алексу, она старалась о нем не думать. А когда все-таки думала, боль становилась невыносимой. Она строго запретила себе разбираться в чувствах к злопамятному лорду Пенуэллу, ибо, как это ни странно, не могла должным образом его ненавидеть. Ей вспоминались лишь те дни и ночи в его объятиях, когда она была безмерно счастлива. Но и своей неопытной любви подарить Адаму она не могла. Потому что боль и позор, которые он навлек на нее, оказались невыносимы. Адам был с ней нежен и ласков, однако постоянно напоминал: она в его постели с одной-единственной целью. Больнее всего ранило то, что Адам оставил ее, даже не попрощавшись, и его сердце не дрогнуло, тогда как ее разбилось на осколки.
Алекса вошла в кабинет к отцу и принялась молча ждать, пока он обратит на нее внимание. Сэр Джон наконец поднял глаза и подумал, что никогда не видел дочь столь красивой. Хотя она была в простом платье цвета лютиков, от ее лица исходило какое-то таинственное внутреннее свечение, и от него захватывало дух. Джон Эшли наконец пришел к осознанию: если Алекса и повторила грех матери,
