очнешься.
Открываю глаза – надо мной он и участливо интересуется, не слишком ли сильно я расшиблась! Второй раз потеряла сознание безо всяких усилий, но за шею обнять успела.
С тех пор в обмороки падать перестала.
И вот теперь в присутствии Андрея щеки то полыхали огнем, то бледнели против всякой моей воли.
Не помню, как прошла первая половина этой встречи, но потом я несколько успокоилась и стала вразумительно отвечать на вопросы.
Говорили обо всем, Андрей с интересом расспрашивал меня обо мне же. Пришлось признаться, что моя семья отбыла из Таганрога, а я живу с родственницей (не говорить же, что сама навязалась Павле Леонтьевне), служу в театре, в моем репертуаре несколько ролей, в том числе роль Маши Шамраевой в «Чайке». Андрей восторга от такой новости не выказал. Оставалось гадать, что его смутило больше – то, что я актриса, или что семьей брошена.
Матвей напротив, принялся расспрашивать о Таганроге, о Чехове и о «Чайке».
Тут я была на коне!
Я перестала краснеть и бледнеть, с восторгом объясняя, как важна для пьесы и как интересна именно роль Маши. Даже Нина Заречная слишком проста, она бестолково мечется, а Маша с ее безответной любовью к Константину, с ее трауром по погибшей жизни – просто мечта любой трагической актрисы.
Андрей внимательно разглядывал меня все время горячей тирады, но я остановиться не могла. Мало того, поинтересовалась, любит ли он «Чайку». Услышав в ответ резкое «нет!», даже задохнулась:
– Вы не любите Чехова?!
Честное слово, ответь он и здесь «нет», моя любовь умерла бы, едва родившись. Но Андрей насмешливо хмыкнул:
– Чехова люблю, а вот «Чайку» нет. Натянуто. Другие пьесы лучше. И Маша Шамраева глупа. Что она оплакивает, то, что Константин любит другую? Но если бы все, кто страдает от неразделенной любви, ходили в черном, сколько же на улицах монашек и монахов было.
Слышать это невыносимо больно.
Сейчас мне кажется, что не будь того разговора о Маше Шамраевой с ее трауром от нелюбви Треплева, моя собственная влюбленность в Андрея дальше пары полуобмороков не развилась.
Но мы еще поспорили. Андрею не нравилась и Нина Заречная, и Константин Треплев тоже.
– Безответную любовь нужно уметь проживать достойно.
Больше ценил он «Трех сестер». Причем то, как обсуждал, свидетельствовало, что он прекрасно знает текст. Что-то заставило меня прикусить язык и не сообщать со счастливой улыбкой, что я репетирую еще одну Машу – на сей раз именно в «Трех сестрах». Вот состоится премьера, все увидят меня в новой роли, тогда и поговорим.
Сейчас это все кажется смешным, нелепым, детским.
Мне исполнилось двадцать четыре года, взрослая девушка, актриса с серьезными ролями (пусть их мало), а я прятала свой секрет в кулачке, надеясь, что вот-вот сумею показать его так, чтобы взрослым понравилось.
Долго
