мягко сказал Джулиан, и Эмма в очередной раз удивилась, как он может говорить так мягко, когда в душе творится настоящий кавардак и хочется закричать и разлететься на тысячу кусочков. – Но все-таки иногда они возвращают то, что принадлежит тебе по праву.
Тай не ответил. Его пальцы все еще бегали. Однажды отец Тая попытался справиться с этим и крепко прижал руки сына к бокам, когда его что-то расстроило, приговаривая: «Тихо, тихо». Тай запаниковал, его стошнило. Джулиан ни разу не делал ничего подобного. Он просто говорил, что в минуты волнения к нам всем прилетают бабочки: у кого-то они трепыхаются в животе, а у Тая – садятся на руки. Таю нравилось такое объяснение. Он обожал мотыльков, бабочек, пчел – всех, кого природа наделила крыльями.
– Я помню его другим, – тоненьким голоском заметил кто-то. Это была Дрю, которая выглядывала из-за плеча у Кристины и держала за руку Тавви.
– Ну да, – сказала Эмма, – Марк ведь теперь на пять лет старше.
– Но он не кажется старше, – возразила Дрю. – Он просто выглядит иначе.
Повисло молчание. Дрю была права. Марк не казался старше, уж точно не на пять лет. Отчасти это объяснялось его худобой, но было и еще кое-что.
– Он все эти годы жил в стране фэйри, – объяснил Джулиан. – А время там идет по-другому.
Тай шагнул вперед. Его глаза скользили по кровати, изучая брата. Друзилла держалась в стороне. Когда Марк пропал, ей было всего восемь. Должно быть, ее воспоминания о нем были окутаны туманом. А Тавви… Тавви было всего два. Для него лежащий в постели юноша был совершенным незнакомцем.
Но Тай… Тай помнил. Он подошел совсем близко к кровати, и Эмма готова была поклясться, что видит, как работает его быстрый ум, которым светились его серые глаза.
– Все логично. Есть множество историй о людях, которые проводили всего одну ночь с фэйри, а вернувшись, обнаруживали, что прошло уже сто лет. Для нас прошло пять лет, а для него, наверное, всего два года. Вы кажетесь ровесниками, Джулс.
Джулиан прочистил горло.
– Да, – кивнул он. – Да, так и есть.
Тай наклонил голову.
– Почему они вернули его?
Джулиан не знал, что сказать. Эмма не двигалась. Она понятия не имела, как объяснить всем детям, которые смотрели на них огромными глазами, что их пропавший брат, вернувшийся, казалось, уже навсегда, возможно, появился лишь на время.
– У него кровь идет, – сказала Дрю.
– Что?
Джулиан включил стоящую на тумбочке лампу, которая питалась от колдовского огня, и в комнате стало гораздо светлее. Эмма ахнула. На плече у Марка появилось кровавое пятно, которое медленно расплывалось на ткани истрепанной белой футболки.
– Стило, – бросил Джулиан и протянул руку.
Другой рукой он стянул с плеча брата футболку и обнажил ключицу, на которой открылась незалеченная рана. Из раны сочилась кровь. Она шла не очень быстро, но Тавви все равно
