приблизились к воротам дома.
Здание на Дорогомиловской улице охранялось как космодром. По двору там бродила целая армия охранников, и повсюду были понатыканы камеры видеонаблюдения. Едва мы подошли к воротам, как сразу пять камер насторожено повернули в нашу сторону жадные крысиные рыльца. Я, признаться, оробела и даже подумала, что ну её эту Москву. Мама тоже явно чувствовала себя не в своей тарелке. И даже папа, самый храбрый человек на земле, кажется, присматривал пути отступления. Мы стояли у ворот вокруг своих чемоданов и неуверенно оглядывались. Я прижимала к груди клетку с Флёркой. Один из многочисленных охранников решительно двинулся в нашу сторону. И тут Флёрка, обычно не слишком разговорчивый, видимо от дорожных волнений вдруг встрепенулся и заорал:
– Теракт! Террракт!
И где он таких слов нахватался? Наверно, всё-таки вредно телевизор попугаям смотреть.
Охранники напряглись, а тот первый даже схватился за оружие.
– Ой, Лиза! Костик! А я на вокзале бегаю, ищу! Как же мы разошлись-то?
К нам быстрым решительным шагом приблизилась тётя Катя.
– Ну, Машка, тебя и не узнать. Как же ты выросла!
– Екатерина Антоновна, вы знаете этих людей? – спросил один из охранников.
– Да, да, Серёжа. Это – сестра Вадима Андреевича с мужем и дочерью. Маша будет жить у нас, я предупреждала Кольченко.
– Точно так, – кивнул охранник, – Елизавета Андреевна, Константин Николаевич, добро пожаловать. Вещи оставьте – ребята их отнесут. Маша, приятно познакомиться. Меня зовут Сергей Петрович.
– Здрасьте, – сказала я.
– А как зовут нашего возмутителя спокойствия?
– Флёрка. Он, вообще-то, тихий. Прямо не знаю, что на него нашло.
– Это, чтобы его заметили. Что же, Флёрка, ты своего добился. Теперь мы тебя уже ни с кем не перепутаем.
Флёрка пристыжено притих, а Сергей Петрович повернулся к папе с мамой и сказал:
– Ну, вы располагайтесь, всего вам доброго.
Двое охранников легко подхватили наши шмотки и направились к входу в здание. Папа, явно радуясь благополучному разрешению ситуации, сразу оживился и сказал:
– Девочки, наверно, вы тут сами пока разберётесь, а я ненадолго в министерство. Надо кое-какие вопросики сразу решить. К вечеру буду. Вадьке привет!
После этих слов, папа крутанулся на пятках и испарился.
– Ну вот, убежал, – огорчилась мама, – можно подумать, что его «вопросики» до завтра потерпеть не могли. Это же просто невежливо.
– Да брось! Не впечатляйся. Сейчас спокойно разберёмся с вещами, примете ванну, придёте в себя. А Костик вечером прибежит взмыленный из своего министерства, наверняка, в горячке половину своих «вопросиков» основательно перепутав. И кому, спрашивается, будет лучше? Но мужчины таких простых вещей не понимают. Поэтому я всегда и говорю, что мужчина – это диагноз.
– А,
