пил, если оно даже сейчас на полу все еще зеленое и подозрительно пузырится?
Кое-как выбравшись из-под остатков рухнувших перекрытий и кусков пластобетона, Алекс наконец-то смог полностью окинуть взглядом внутренности той мышеловки, в которой оказался. Стандартное помещение карцера, описанное в строительных флотских нормативах какого-то лохматого, вроде бы еще докосмического года, изменилось до неузнаваемости. На воздействие фугасного боеприпаса это, конечно, походило слабо, но чем еще можно так приголубить отдельно стоящее на краю космодрома рядом с норкой «зверьков» и звездой комплексов ПКО здание гауптвахты? Уж на местах заключения флот и армия никогда не экономили. Тяжелый пластобетон четвертого-пятого класса с кварцевым наполнителем во флоте по традиции шел только на одежду капониров и гауптвахты. И чтобы довести его до вот такого состояния, следовало очень постараться. Обычный пилот вряд ли оказался бы специалистом по воздействию боеприпасов на планетарные сооружения, но парочка строчек в личном деле Алекса объясняла такую осведомленность. За годы службы человечеству, ну или хотя бы Совету Земли как его руководящему органу, Алексу приходилось очень много летать. И аж четыре раза падать. Объяснялось подобное положение дел в первую очередь его машиной, любовно прозванной в войсках «гарантированным гробом с крылышками». Многоцелевой аппарат в девичестве создавался как тяжелый космический истребитель и для своего класса был в общем-то не так уж плох. Вот только после нескольких лет его использования какой-то конструктор-рационализатор, явно имеющий волосатую лапу в верхах, выдал линейку модификаций для данного вида техники.
История умалчивает, что и в каких выражениях было сказано первыми военными пилотами после того, как они бросили взгляд на чудовищ, прибывших к ним из недр судостроительных заводов Солнечной системы. Однако в обиходный сленг технического персонала тяжелые десантные истребители так и вошли под емким и запоминающимся обозначением «гроб с крылышками». Ну и для уточнения того, какая именно это модель, подставлялась пара-тройка эпитетов. В редком случае – цензурных.
«Лакированный гроб» получил свое гордое прозвище за противолазерную абляционную броню, так весело переливающуюся всеми цветами радуги под огнями технических рамп на стартовых столах. И чуть менее чем никак держащую осколочные элементы и кинетические боеприпасы вражеской ПКО. «Гроб-камикадзе» обладал двойным реактором, выдающим неплохую мощность, но идущим вразнос чуть ли не от первого же попадания. Большой проблемой было найти людей, согласных сесть за штурвал «музыкального гроба». Предназначенная в основном для радиолокационной борьбы техника лишилась части брони, вооружения и системы экстренного катапультирования пилота. Но вершиной конструкторской мысли, а точнее, конструкторского идиотизма, по праву могла считаться десантная модификация, прослывшая не просто «гробом», а тем самым «гарантированным
