т ко мне никаких, разве что только у меня к самому себе.
Книга жизни
Господь помог мне написать эту книгу. В ней, если есть что-то хорошее, то это от него. А, что в книге плохого, то от меня все это, от меня
На последнем пороге
Не прощаясь стою,
Я на этой дороге
Башмаков не собью.
Истории бурлящая вода
сметает все преграды и плотины,
а думать, что течет она туда,
где лучше – перестали и кретины.
Джордж Байрон! Он был молодой красивый, богатый и талантливый.
И он был – пессимист!
А ты – старый, нищий, уродливый и бездарный!
И ты – оптимист!
Прошлое никогда не возвращается, оно неизменно, недоступно никакому контролю со стороны того, что приносит нам будущее, и все же оно хранится в нашей памяти как нечто такое, что однажды наполняло наш опыт в качестве непосредственного настоящего.
«Непривычно много эпиграфов, – скажет искушенный читатель. – А не достаточно ли будет одного?» Но цель моих эпиграфов не только пояснить идею произведения, но и создать определенный настрой и одновременно подарить читателю удовольствие от их прочтения, так как они заимствованы у профессионалов.
Авось потом, проглотив эти несколько изречений, ты не заметишь, дорогой читатель, что начал читать мое сочинительство и продолжишь получать, но уже от его прочтения, такое же удовольствие. И в этом тоже цель, пусть и не главная, в использовании сразу нескольких эпиграфов. Тебе решать, читатель, достиг я цели или нет.
Нечестный писатель никогда не добьется высокого признания. Люди любят честных писателей, потому что именно такие писатели обладают качествами, которые отсутствуют у людей. Если бы большинство людей в мире было честными, мир был бы совершенно иным.
Истина состоит в том, что честные люди давно занесены в красную книгу, и никто в мире не знает, сохранились ли они хотя бы в виде отдельных особей.
(Из собственных мыслей или глинобитной дощечки, найденной возле моего дома. Уже не помню, откуда я это взял).
С чего начать? Ах да! Будучи еще мальчиком, я задумал написать книгу. И много тем было у меня в голове, которые могли бы привлечь внимание читателя. И это обстоятельство настолько затруднило выбор, что прошло что-то около 60 лет с того времени, пока я определился и решил вернуться к этому вопросу.
С той поры много разных событий случилось. А самое главное, я понял, что актуальность данного вопроса может пропасть сама собой. Ведь так мало осталось жизни, отпущенной мне. Да и осталось ли?
Теперь мною владел только соблазн попасть в книгу рекордов Гиннеса: стать старейшим начинающим писателем. Подумав немного, я добавил еще не полностью остывшее честолюбие…
Мы живем под псевдонимами, то есть именами, данными нам в виде сочетания звуков при рождении, и уходим из жизни с этими именами-псевдонимами, так и не познав, определяют ли они хоть в какой-то степени нас самих как таковых.
Так мы привыкли к своему имени и слились с ним в единое целое, что стали воспринимать собственное имя как нечто, определяющее нас самих. Мы приходим в этот мир без настоящего имени, и уходим из него без имени.
Ушла какая-то «особь», которая жила в этом мире под условным сочетанием каких-то букв, определявших звуки. И на эти звуки особь при жизни откликалась.
В потемках мы бродим по этому миру и выпадаем из него в полное ничто, которое не имеет никакой сущности: ни виртуальной, ни… никакой…
Так кто же мы есть на самом деле?
Иное дело Бог. Только один Бог знает свое настоящее имя. Но мы настоящее имя бога тоже не знаем, настоящее имя бога, определяющее его как такового. Нам не дано узнать ни его мыслей, ни его понимания сути вещей, ни его имени, ни истины, Мы создаем образы Бога, не зная даже, чему они соответствуют.
Разные народы вкладывают в понятие сущности Бога свое понимание. Со временем они настолько привыкают к своему определению Бога, что даже от его имени начинают говорить и приписывать его намерениям свое толкование, и критиковать определение бога у других народов.
В Иерусалиме стоял теплый день. Замерло движение машин. Был Йом Кипур.
Стояла такая тишина в этом, обычно шумном городе, что, казалось, был слышен шелест тех страниц, что листали ангелы перед Богом,
