самое главное заключалось в том, что, казалось, в нем не было такого места, в котором не было людей. Даже в самом уединенном месте: с дерева, откуда-то и из-за чего-то еще, а то и просто сверху, появлялся или падал человек.
Еще в раннем детстве я испытал радость исследования и познания.
Мама принесла с рынка сельдей. Я взял одну в руки. Она была как живая. Выяснив, что она живет в воде, я налил воду в кастрюлю и положил селедку в воду. Но она не оживала.
Родители пытались убедить меня, что мертвые не оживают. Наука это подтверждает и говорит, что происходят необратимые процессы, и когда кто-то умирает, дороги назад к жизни нет. Но все доводы родителей были бесполезны и не действовали на меня. У меня не было каких-либо обоснованных возражений, я просто хотел убедиться в этом сам.
Я ждал оживления рыбы и удивлялся, что селедка оставалась недвижимой…
У меня были на это основания.
Разве наука в древности не показала в вопросах оживления из мертвых чудеса, и не находилась на более высоком уровне, чем современная? То, что удавалось сделать в достаточно древние времена, теперь было утрачено. Древние реаниматоры превосходили в искусстве оживлять все известное. Возьмите хотя бы воскресение Христа.
А другие потрясающие примеры, которые из древней истории пересказывала мне мама?
И только позднее ко всему говорившемуся и описываемому людьми, я стал относиться со скептицизмом и недоверием.
Но я забежал вперед.
От автора. В этом месте я вынужден прервать почти «стройный» ход мыслей моего героя.
Как автор этой книги, я уже столкнулся с тем, что хронологическая последовательность описываемых событий нарушается, и логика частенько хромает. Я попытался сначала все это исправить.
Но вскоре понял, что мне это не по силам. И я решил: будь что будет, все оставить так, как есть. Иногда я буду Давидом, а иногда и самим собой, то есть Ральфом, а иногда я – это не я сам. Но какая тебе разница, читатель. Ты догадлив, и все сам поймешь.
О любви к демократии еще в детском возрасте
Наступила прохлада, но она не принесла долгожданного облегчения. Заныла, чувствительная, даже к небольшому понижению температуры воздуха, после операции на открытом сердце, рука.
Один человек проворовался, но его поймали. Завели в дом. Вокруг дома собралась толпа и стала ждать, что сделают с вором. Прошло какое-то время, и из дома вышел весь сияющий вор. Его обступили любопытные.
– Ну, что с тобой там делали? – вопрошали они.
– Да ничего особенного, – отвечал вор. Посадили за стол, налили полную миску жидкого дерма и заставили есть.
– И ты ел? – полюбопытствовали некоторые.
– Да нет, отвечал, улыбаясь, вор, – так, кое-что выбрал.
Народный анекдот.
Когда-то в детстве, я испытал настоящее счастье. И как ни странно
