а любое назначенное государем лицо. Дело в том, что старый порядок наследования – от отца к сыну – сковывал Петра I, как и всякая традиция, полагая хоть какие-то границы его власти.
Собственного сына Алексея Пётр приказал убить за сопротивление своей политике. Он хотел назначить своим преемником собственную вторую жену Екатерину и даже короновал её, как императрицу. Однако вскоре он узнал об её измене ему с братом его прежней любовницы Анны Монс Вильямом Монсом (которого приказал тотчас казнить).
Окружённый хищной сворой своих соратников – беспринципных, жестоких интриганов, способных на любое злодеяние и предательство, жаждущих лишь власти и обогащения любой ценой, не видя ни в ком – даже в своей любимой жене (вознесённой им из солдатских любовниц и шлюх на вершину власти, а ныне подвергнутую опале) – бескорыстия, преданности, надёжности и готовности продолжать его замыслы, трагически ощущая полное банкротство и крах своей политики, Пётр сам так и не сумел воспользоваться собственным указом о престолонаследии. (По легенде, он написал лишь: «Отдайте всё…» – но имени не указал).
В этом указе самодержавный произвол достиг абсолютной вершины: разрушалась вековая традиция (в свою очередь, пришедшая на смену древнему «лествичному праву»), хоть как-то ограничивающая волю монарха. Но здесь же таилась опасность нестабильности и зависимости императора от собственного окружения. Ведь теперь на трон могли претендовать многие – им стоило лишь опереться на вооружённую силу, привлечь к себе посулами гвардейцев и совершить переворот. Таким образом, своим указом Пётр подготовил ловушку собственным наследникам и положил начало нескончаемой веренице дворцовых переворотов и цареубийств после его смерти. (К старому порядку престолонаследия, существовавшему до Петра, вернётся своим указом в 1796 году император Павел Петрович, сам на треть века отодвинутый от престола своей матерью Екатериной II, мужеубийцей и узурпаторшей).
Поэт Максимилиан Волошин так поэтически точно описал последствия петровского указа о престолонаследии:
«Зажатое в державном кулаке
Зверьё Петра кидается на волю:
Царица из солдатских портомой,
Волк Меншиков, стервятник Ягужинский,
Лиса Толстой, куница Остерман —
Клоками рвут российское наследство…
Пётр написал коснеющей рукой:
«Отдайте всё…» Судьба же дописала:
«… распутным бабам с хахалями их.»»
Абсолютная и безбрежная власть самодержца, установленная Петром I, диалектическим образом делала государя заложником этой власти, ставила его в зависимость не от общества или традиции, как прежде, но – от гвардии, собственного окружения и любовников (любовниц), превращая трон российской империи в игрушку вооружённых мятежников, влиятельных европейских посольств или прихотей и похотей самодержца. Полная бесконтрольность императора делала единственной возможной формой
