по Гоголю. Это был замечательный спектакль. Юра тоже участвовал в нем и был просто необыкновенный – мягкий, милый, пластичный… Он играл «от автора» – читал монолог в стиле Качалова, в стиле старых мхатовцев. Потом я таким его больше не видел…
Наши актеры вообще очень привязаны к амплуа. И это закладывается уже в училище. Там определяется, что в будущем будет играть эта актриса – инженю, травести, героиню или характерные роли. Хотя мы, преподаватели, много говорим о том, что актер должен быть разноплановым, но представление о типаже, менталитет амплуа – все равно страшно довлеет. Сейчас, правда, меньше…
Что же мог играть Юра?
Все!
Он был совершенно разносторонним. Он мог замечательно сыграть лирического героя. А затем очень легко уходил в характерность.
Юра был очень подвижен внутренне, разнообразен, мягок необыкновенно… Мягкость – это было основное его качество, его приоритет по отношению к другим артистам. При этом он отличался поразительной творческой интуицией: он никогда не позволял себе делать что-то выше той органической планки, которая была в нем заложена.
У него был какой-то внутренний камертон, который не позволял ему «плюсовать», наигрывать, говоря нашим шершавым актерским языком. Он всегда был предельно органичным. И отсюда мягкость. А разнообразие талантов у него было фантастическое. Он не только пел, музицировал, но и замечательно рисовал. У меня сохранились его рисунки – Юра легко их дарил…
И еще. Ему очень повезло с педагогом. Причем Юрий Васильевич Катин-Ярцев был не только замечательный наставник, но и прекрасный художественный руководитель курса. А это вообще отдельная профессия.
Например, есть режиссеры и главные режиссеры. Можно быть гениальным режиссером и никаким главрежем.
Катин-Ярцев был гениальным руководителем курса.
Когда я приходил к нему домой, то видел: на полу лежали этакие простыни-транспаранты. Написано, положим, «Богатырев» – и от этого квадратика с фамилией шли стрелки в разных направлениях к другим квадратикам. Это было обозначение вех творческого пути Юры – что он уже сыграл, что он показывал самостоятельно, куда его вести дальше, где искать материал… Причем Катин-Ярцев делал такую учебную схему-«разблюдовку» на все четыре года для каждого студента!
Я такой скрупулезности в педагогике и представить себе не мог. Поэтому все курсы у Юрия Васильевича Катина-Ярцева были такие же замечательные, как богатыревский, где получилось много хороших артистов.
Александр Анатольевич задумывается, закуривает свою знаменитую трубку… И продолжает:
– Мы с Юрой редко общались, но я знал, что он ко мне очень хорошо относится. И я отвечал ему взаимностью. Нас не связывали никакие меркантильные отношения, мы вместе нигде не играли… У нас были чисто творческие взаимоотношения и взаимная симпатия друг к другу. И это было прекрасно.
Когда что-то происходило у
