не сделала ничего, чтобы помочь среднестатистическим американцам или хотя бы создать для них рабочие места. Именно поэтому в первые три года так называемого восстановления экономики после кризиса 95 процентов увеличений в уровне доходов пришлись на долю Одного процента, и именно поэтому спустя шесть лет после начала кризиса средний уровень благосостояния упал на 40 процентов по сравнению с докризисными показателями.
Финансовый сектор сыграл еще одну знаковую роль в процессе обострения неравенства в распределении доходов (и низкой экономической эффективности) как в Америке, так и во всем мире: ранее я уже говорил о том, что вопиющее неравенство является следствием той политики, которую он проводил. Финансовый сектор сознательно продвигал политику, которая ведет к увеличению неравенства, и придумывал целую идеологию для ее оправдания. Разумеется, некоторые представители финансового сектора заняли оппозиционную позицию; было много и тех, кто придерживался философии разумного эгоизма. Но в общем и целом финансовый сектор лоббировал идею о том, что самостоятельное функционирование рынков ведет к исключительно положительным результатам, и по этой причине государство должно либерализировать рынки и способствовать приватизации. Он также настаивал на том, что прогрессивное налогообложение необходимо ограничить по причине того, что оно лишает стимула участников рынка. По версии финансового сектора, необходимо было сконцентрироваться на борьбе с инфляцией, а не на создании рабочих мест. И после того как череда подобных решений со стороны финансового сектора привела к Великой рецессии, единственная забота о бюджетном дефиците вылилась в сокращение государственных расходов, от которого пострадали простые американцы. Такая политика со стороны финансового сектора лишь усугубила экономический спад.
Широко известно, что рыночные экономики функционируют наиболее эффективно при условии их прозрачности – ресурсы распределяются максимально разумно только при условии доступности достоверной информации. И хотя рынки, в особенности финансовые, могут выступать в поддержку прозрачности в отношении других, сами они делают все возможное, чтобы не быть слишком прозрачными. В конце концов, в случае существования предприятия в условиях прозрачности и конкурентных рынков его прибыль стремится к нулю. Спросите любого предпринимателя: работать внутри такого рынка – сомнительное удовольствие. Приходится бороться, чтобы удержаться на плаву. Практически отсутствует потенциал роста. Именно поэтому они так заботятся о конфиденциальности и бережно хранят секреты бизнеса. Это вполне естественно и понятно. В этом случае государство должно выступать в качестве регулятора и компенсировать подобные тенденции, чтобы обеспечить прозрачность и конкурентоспособность рыночной среды. Но этого не происходит, если государство зависит от бизнеса и, в особенности, от финансового сектора. С этой точки зрения
