равнодушной к чужим бедам; и помогать она станет не только родным. А женщина, с которой довелось сегодня поговорить в салоне, всё же только человек. Пусть умный, образованный, имеющий особые способности, но – человек. И не ей равняться с Богом…
Саша придирчиво оглядела себя в витрине, сорвала с головы шляпку и быстро пошла за угол, где размещался платный туалет. Нашла нужную дверь, спустилась по ступенькам, на ходу расстёгивая сумку. Отдала деньги, и тут же, у раковины, тщательно вымыла лицо. Потом, закрывшись в кабинке, достала из саквояжа длинную, в горошек, юбку, которую всегда носила вечерами в гостиницах. Заколола волосы в пучок, обвязала голову шарфиком, поцеловала нательный крестик, прося у Господа прощения и умоляя Его о милости.
Саша быстро скатала брюки, сунула в саквояж шляпу и, преображённая, помолодевшая, вышла на улицу. Навстречу ей попались сразу две машины-такси, но Саша уже не обращала на них внимания. Повинуясь властному зову собственной души, она перешла Литейный проспект и направилась к собору. Должно быть, она ещё не сделала главного, не помолилась о здравии Артёма и Аллы, а потому не смогла уехать. После посещения храма всё сложится совсем не так. Господь услышит её стенания, обязательно услышит, нужно только попасть туда, в царство добра и покоя. И, может быть, искра благодати упадёт на неё, согреет, и елей прольётся на изболевшееся сердце. Артёма спасут, помилуют. Обязательно помилуют, потому что иначе нельзя.
Саша сначала быстро шла, а потом, ловя ртом воздух, побежала стремглав, словно сама смерть гналась за ней по пятам, и лишь в соборе можно было надёжно укрыться от напасти.
Саша всегда, на дороге и в жизни, придерживалась одного-единственного правила – «Дай дорогу дураку». Была снисходительной и терпимой к чужим слабостям, а сегодня не узнала сама себя.
За пятнадцать лет у них с Артёмом бывало всякое, но ни разу Александра не унизилась до того, чтобы повысить голос на мужа – даже перед тем, как принять внутрь пачку снотворного. Когда из-за всё возрастающих аппетитов золовки нервы начинали искрить, она не плакалась по телефону подружкам и не прикладывалась к рюмашке; даже к психологам не обращалась, хоть и было это модно в их кругу.
Если гнев стискивал спазмом желудок, застилал глаза и заставлял сжиматься кулаки, Саша просто брала собаку и уходила с ней гулять. Могла часами прохаживаться взад-вперёд по аллее лесопарка и мысленно оправдывать мужа. Пыталась понять, почему он поступает так, а не иначе. И каждый раз приходила к выводу – раз Артём не бросает сестру, значит, он верный, надёжный, и потому им с дочерью нечего бояться.
Она возвращалась домой, принимала ванну, делала дыхательные упражнения и первая подходила к мужу мириться. Ей очень не хотелось вновь пережить кошмар, случившийся шесть лет назад. Тогда, решив после очередной размолвки наказать супруга, Саша уехала в Кишинёв. А потом туда пришла телеграмма от их общего друга – «Артём тяжело ранен тчк Лежит реанимации тчк
