бликовал на солнце, укладка была бабья – словно только что бигуди сняли. Не то чтобы ужасно, но в стиле эдаких провинциальных жен, которые, разрядившись в белые бриджи и розовые кардиганы на своих дорогих внедорожниках приезжают в московские магазины и шастают там, поджав губы – чтоб никто не догадался, как неловко они ощущают себя в городе, который ничем не удивишь.
Девица из стиля не выбивалась – топ со стразами, розовые капри, сандалии «Экко» с заклепками.
Астахов чуть не сломал Насте спину, обнимая ее с таким жаром, словно они и не виделись две недели назад, его бывшая, Наташа, с порога начала историю о покупке «Фольксвагена Туарек», но вниманием Насти завладел незнакомец.
Вены, артерии, мышцы, что держат сердце в положенном месте, оборвались, – оно упало в желудок и там задергалось в конвульсиях.
Он был прекрасен. Высокий, русый, не совсем бритый, с типом лица, как у Юлия Цезаря – только не воинственным, а немного истощенным, отравленным книжной пылью. Короткая стрижка, ясные голубые глаза, темные брови, изящные кисти рук, жилистые предплечья… Ух ты. На нем – белый свитер в широкую голубую полоску с закатанными рукавами, выцветшие джинсы и кроссовки.
– Добрый день, – произнесла Настя.
И вообразила их вдвоем. Она – стройная, гибкая брюнетка с аристократическим носом с горбинкой. Он – прямо-таки завсегдатай Французской Ривьеры, потомственный владелец белого дома с запущенным садом. Его будто натерли солнечными лучами – золотистая кожа начала шелушиться, выжженные, как южные травы, волосы, загрубелые морщинки в губных складках, ямочки…
– Я Максим, – представился он.
– Ребята! – закричала Настя, схватив за руку Наташу, которая все еще долдонила о том, что купила внедорожник у самого настоящего уголовника… – Хочу вам представить человека, который заставил меня плакать четыре раза подряд! Внимание! Звезда русской литературы Максим Гранкин!
– Я вас читал… – тут же встрял Астахов.
Ничего он не читал. У него времени нет. Слышал, может, открыл даже, пролистал пару страниц.
Все друг другу жали руки, пылкая Наташа даже расцеловала звезду русской литературы, чем заслужила хлесткий, как прут, взгляд астаховской девицы.
– А это моя жена, Галя, – сквозь весь этот гвалт донеслось до Насти.
Максим вытащил из-за спины Астахова рыжую девицу и прижал к себе.
Настя улыбалась, пожимала девице руку, приглашала гостей в беседку, но все это делало ее тело – как тогда, когда она с жуткой ангиной, температура тридцать девять и два, горло болит так, что даже дышать больно, играла в «Бесприданнице» Островского.
Этого. Не. Может. Быть. Почему они не написали на книге «Женат на лахудре – руки прочь!»?
Эта особа – его жена? Жена?
Мир рушился.
Так!
Главное – никакого хамства и сверхлюбезности – как бывает, если изо всех сил
