style="font-size:15px;"> Кем представляются пожилые женщины? Пожалуй, призраками. По крайней мере, обе бабушки – словно не настоящие существа. Словно банши. Появляются на время, целуют, тискают, суют конфеты и (несмотря на протесты родителей) мороженое, снова исчезают в какой-то параллельной реальности, из которой выбираются лишь для того, чтобы потревожить моё спокойствие и вместить в меня раздумья и сомнения о природе человеческих взаимоотношений.
К тридцати годам моя мать имеет двоих детей, причём не я старший. Сестре, её зовут Наташа, уже одиннадцать. Меня зовут Вовой. Наташа и Вова – простые, стандартные имена, тогда всех детей называли просто. Это сейчас, в период суррогатной иллюзии суррогатной свободы пошли Анжелики, Ульяны и даже Фролушки – пожалуй, российские граждане именно в возможности давать своим детям эти несуразные имена видят одно из проявлений этой самой несуществующей свободы. Ну и хрен с ними! К именам я претензий не имею, это всего лишь набор букв для опознавания особей, если бы люди использовали цифры, было бы то же самое. Имена – пусть, я не вижу для них возможности опровержений.
Отец постарше. Да, определённо постарше. По крайней мере, в моей голове навсегда засела установка, что он старше матери. Вроде бы на два года. Впрочем, не суть важно. Что изменится во мне или в вас, если отец будет старше матери на пять или десять лет? Ничего, но приписывать ему года я не буду. Пусть будет молодым и счастливым тридцатидвухлетним отцом двоих уже давно не грудных детей.
Отец носит очки, усы и густую шевелюру с закрывающими уши прядями волос. Это модно. Это по-битловски, это даже почти по-хардроковски. Прогрессивные молодые люди того времени обязаны если уж не любить, то хотя бы уважать хард-рок.
Что носит мать? Ну уж явно не усы. А вот очки на её улыбающемся личике тоже присутствуют. Мои родители – интеллигенты. Я даже больше скажу – они учителя. Они те самые люди, кто на практике выполняют советский социальный заказ – видит бог, дьявол и Коммунистическая партия Советского Союза, они выполняют его на отлично. За те семь или восемь лет, прошедшие с момента окончания педагогического института и доблестной, энергичной работы на ниве школьной педагогики, они выпустили в жизнь уже не один десяток (а, пожалуй, и не одну сотню) крепко подкованных и твёрдо нацеленных на служение обществу очкастых и патлатых юношей и девушек. Сейчас, спустя годы, вы можете лицезреть их выпускников на рынках и всевозможных торговых развалах городов России и ближнего зарубежья. Выпускники торгуют китайским трикотажем и польской косметикой. Выпускники согреваются в морозы глотком-другим водки, жалуются на боли в пояснице и постоянный рост цен за электричество. Выпускники продолжают надеяться на что-то лучшее.
Мои родители не виноваты. Они не знали, что когда-то к нам заявится чуждый их убеждениям и физиологии общественно-политический строй. Они никак не могли предвидеть подобного развития событий. Впрочем, повинуясь стремлению
