получилось.
– А вы пытались понять, каким способом ему удалось изменить свою внешность?
– Пытался. Не знаю… При встрече мне все казалось естественным. Кроме самой встречи, конечно. И настолько естественным, что… Ну, словом, я не уверен, что мои подозрения чего-нибудь стоят. Но, с другой стороны…
– Выражение лица тоже казалось естественным?
– Да, вполне.
– Выражение было похоже на то, которое на портрете Михайлова?
– Нет. Другое. Лицо было хмурым и озабоченным… злым. Будто бы человек торопился по какому-то спешному и неприятному делу. Меня он явно не… Почти не глядя оттолкнул меня локтем и промчался мимо.
– За Нортоном вы замечали такое… такую…
– Отталкивать?
– Да.
– Было однажды. Перед высадкой на Титанию. Нортон спешил – бегал, командовал, ну и в спешке задел меня, оттолкнул. Это мне сразу напомнило… Я остановился, посмотрел ему вслед. Он тоже вдруг остановился. Посмотрел на меня и сказал: «Извини, Рэнд». Сделал шаг, снова остановился, бросил через плечо: «И за тот раз… тоже извини».
– Вот как! Что он этим хотел сказать?
– А кто его знает…
Длинная пауза.
– Это все? – спросил Гэлбрайт.
– Да, это все.
– Хотите что-нибудь добавить?
– Нет.
– Тогда два последних вопроса. Вы не заметили различия в росте Нортона и… этого…
– Я понял. Нет, не заметил. По-моему, ростом они одинаковы.
– Эмблемы на костюмах совпадали?
– Да. На рукаве у того и другого было изображение кугуара.
– Благодарю вас, Палмер. Вы очень нам помогли… По крайней мере, я на это надеюсь. До свидания. Прошу извинить за доставленное вам беспокойство. – Гэлбрайт сделал рукой что-то наподобие прощального жеста. Палмер молча смотрел с экранной стены – казалось, не верил, что все кончилось и он свободен. Лицо его медленно таяло в голубизне.
Гэлбрайт сидел, опустив голову, будто изучая свое отражение на полированной поверхности стола. Даже неподвижность не могла скрыть его озабоченности.
– Вот так, – произнес он, не повернув головы, но было ясно, что адресовано это Никольскому.
Тот ответил не сразу. Проводил взглядом исчезающее изображение Палмера, опустил глаза и стал смотреть на собственные руки.
– Интересно, – наконец произнес он с такой интонацией, словно хотел сказать: «Плохи, оказывается, дела, коллега».
– Забавно, – в тон Никольскому проговорил Гэлбрайт.
– Если хотите знать мое мнение, то… то я почти убежден, – непонятно сказал Никольский.
– Кентавр? – непонятно спросил Гэлбрайт. Не дожидаясь ответа: – Наши мнения совпадают.
– Тем хуже.
– Да. Тот редкий случай, когда разногласия были бы кстати…
– Странная зависимость, – хмуро пробормотал Никольский. – Чем больше фактов…
– …Тем
