сведений можно сделать вывод, что в число таких людей Снесарев не входил. Это могло быть связано и с позицией занимаемой самим Снесаревым, не случайно в одном из писем он замечал: «Кого мне жаль, это Лавра Георгиевича; в конечный успех его я не верую…» (письмо к жене от 16 апреля 1917 г.). В дни, предшествовавшие корниловскому выступлению и во время его, Снесарев не имел личных контактов с Корниловым, а получал сведения из газет («в газетах полная неразбериха», замечал он), мало представлял замыслы и мотивацию действий Корнилова, что также свидетельствует об отсутствии между ними тесных связей. В одном из писем (22 июля 1917 г.) Снесарев упоминает о помощи Корнилова в вопросе о назначении его на должность начальника штаба 1-й армии, и что в связи с предстоящим назначением он «переведен в распоряжение Корнилова». Не исключено, что Корнилов действительно пытался помочь Снесареву с новым назначением, но в силу событий, связанных с корниловским выступлением, такое назначение не состоялось.
В период корниловского выступления многие высокопоставленные генералы и офицеры открыто выразили Л. Г. Корнилову свою поддержку или сочувствие. Впоследствии многим эта демонстрация солидарности стоила карьеры. Снесарев в эти дни был разрываем сомнениями, как ему поступить. Предположительно, он составил телеграмму Корнилову в которой солидаризировался с его позицией, но решил выждать время и повременил с отправкой телеграммы в Ставку. Позже он представит дело так, что телеграмма оказалась задержана с отправкой некими «товарищами». Эта версия событий изложена в его письме к жене: «Через несколько часов по прочтении твоего письма мне подают “Киевскую мысль”, и в ней я читаю, как был арестован Ванновский[191]. И подумал я о своей роли в качестве его начальника штаба! Как я лично поступил бы при той обстановке, по которой тогда делали заключения и затем шаги, уверенно сказать не могу, но думаю, мое положение уже было бы пиковым потому, что мое начальство (возможное) заявило себя на стороне Корнилова… Но… товарищи задержали мой ответ на 9 дней и, в лучшем случае, освободили меня от необходимости ломать свою голову и щупать свое сердце. Теперь и пишу, и думаю я об этом спокойно, но два дня тому назад и над твоим письмом, и над газетой я подумал немало»[192].
Имеется еще один любопытный эпизод, связанный с этой темой. Относительно недавно хранители архива семьи Снесаревых обнаружили любопытный и редкий документ – «Выписку из метрической книги, часть первая, о родившихся за 1917 г.». Документ представляет собой свидетельство о рождении детей Андрея Евгеньевича и Евгении Васильевны – Георгия и Александра (7 октября 1917 г.). В графе «Звание, имя, отчество и фамилия восприемников» указано – «Генерал от кавалерии[193] Лавр Георгиевич Корнилов». Обстоятельства появления такой записи не вполне ясны, особенно принимая во внимание дату документа, когда Л. Г. Корнилов уже находился под арестом в Быховской тюрьме. Однако совокупность дополнительных сведений, взятых преимущественно из
Ванновский Глеб Михайлович (1862–1943) – Генерального штаба генерал-лейтенант. В описываемый период – командующий 1-й армией (с 31.07.1917). Поддержал выступление генерала Корнилова, арестован и непродолжительное время содержался в Быховской тюрьме.
АСС ПСФ, 4 сентября 1917 г.
Ошибка в записи, правильно «генерал от инфантерии».
