как я, наш ШуркаИ нежился теплом.
Готовил здесь поджарки
Счастливейший юнец,
Но в сорок третьем жарком
Сразил его свинец.
По жизни шёл немного,
Всего семнадцать лет, —
В песок свела дорога,
Где тёплой печки нет…
Идёт, снега раздвинув,
Двадцатая весна.
А мать, как в ту годину,
Притихла у окна.
Прошли года страданий,
И слёз она не льёт,
Но ноет в сердце рана,
Всё в тайне сына ждёт.
В мороз
Мороз стоит трескучий,
Весь город от него продрог.
Он сжался мёрзлой кучей,
Укрылся в иневый полог.
Трамвай ползёт под скрежет,
Пронзает напряжённый слух.
Народ мелькает реже, —
Мороз захватывает дух.
И мы, под ветром жгучим,
Полусогнувшись, все в бегах.
Тяжёлым зимним тучам
Нашлась лежанка на домах.
Краснея от мороза,
Вдруг солнце улыбнётся нам,
И сразу, будто розы,
Плывут по блёклым небесам.
Памятник герою
Суров и твёрд седой гранит,
Не вымолвит ни слова.
Он имя громкое хранит
Василия Серова.
Одна снежинка за другой
Скользят по гладким скулам,
Десятки лет молчит герой,
Как пред ружейным дулом.
Тогда в свой смертный, грозный год
Он вынес пыток муки,
От боли и других невзгод, —
Не шевелились руки.
Он с раны кровь не мог стереть…
А снег сметёт ветрило.
Герою памятник за смерть, —
Людской любви мерило.
Как солнце
Солнце ко мне заглянуло в окно,
Гневом играя в глазах.
– Как, ты всё спишь, – возмутилось оно, —
Время светить во весь мах.
Встань, не до неги постельной сейчас,
Время будить нам сердца,
Время отдать миру света запас,
Жизнь просветить до конца.
Бодро вскочил я с кровати своей,
Выпил поэзии сок…
Ринул за солнцем, оно мне: – Смелей!
Рядом с ним встать я не смог…
Трудно стихами народу светить,
Надо, как солнце, сияющим быть.
Пути сведут
Я ждал её так много лет,
Искал в садах, у сонных рек.
Один всегда встречал рассвет —
Не шёл ко мне тот человек…
Она росла в туманной мгле,
Средь острых гор или лугов.
И как же можно было мне
Найти её в морях цветов.
Но вот пришла любви пора
И свёл нас шумный институт.
С горой не встретятся гора,
А люди все своё найдут.
Спасибо вам, мои пути,
Тропинки узкие меж гор,
За счастье
