забрала Валя. Борька с Валеркой ночевали у тёти Нади. Радис напросился ехать с матерью. Гриша заканчивал дела с документами…
…Попившина встретила Феню тишиной. С Ромны запустили автобус через Бобрик на Анастасьевку. Знакомые места волновали сердце. «Пять лет! – Феня встречала глазами каждое дерево, каждый бугорок, – вот и ставок! Даже то бревно на месте, только дерево наклонилось ближе к земле» Калитка к хате была открыта. Дверь в хату тоже открыта. Феня с Радиской тихо вошли в дом. Пахло теплом и блинами!
– Мама! Ты куды поховалась? Бач, хто приихав? Принимай гостив!
– Яких гостив? Доця! Як же так? – баба Анна попыталась встать навстречу, но бессильно опустилась опять на скамейку, – що ты не написала? Данила бы встретил. Ой, радость, то какая! А это чей хлопец гарный? Не Радиска ли? Внучек мой перший.
– Здравствуйте баба Аня. Куда чемодан поставить? – Радис деловито поставил чемодан, подошёл к бабушке и «по взрослому» чмокнул в щёки.
– Видишь, доченька, не хожу я своими ногами. Тильки палка мене веде. Куды вона, туды и ноги мии. Да вы заходьте в светлинку, а я вослед доковыляю.
– Мама, не спеши. У нас есть четыре дня, буде время погутарить. Давай я лучше борща сварю, тут нам Гриша мьясо положив. Казав: приидешь сразу борща навари. Мы с Радиской тоже проголодались с дороги.
– Глашу трэба позвать, вона кажин день спрашивает, как у вас там, на Донбассе. Когда Радиску привезут? Небось, соскучился за бабушкой родной? Тоже плоха, Ковальчиха. Мы с ней соревнуемся, хто уперёд богу душу отдаст? Да уступать не хотим, две коряги.
– Буде, мама, бога гневить. Живите, пока вин даёть. А Бабушку Глашу Радис сам приведёт. Не забыл ещё, где бабушка живёт? Как борщ поспеет, так и сходишь. И гостинцы для бабушки сам отдашь. Вот бабушка обрадуется…
Четыре дня пролетели, как один миг. Всё обговорили, всех вспомнили. Порадовались, поплакали. Феня рассказала о переезде на целину, о болезни Гриши. Радиска бегал, то к одной бабушке, то к другой. Данила заскочил. Повзрослел, поседел, но остался таким же молчаливым. Фенька не решалась расспросить мать о его семье, но мама сама рассказала.
– Вони, як ты уехала, дом поставили в центре. Двухэтажный, чи с мансардой. Данила звал менэ, в тот дом переихать, но невестка казала «Или мать или вона!» Так вин её выбрал. С той поры невестка сюда не приезжае. Данила прииде, дров нарубэ и назад, у тёплую постель. Сам вин ничого не скаже. Вийна так искалечила, що вин до сих пор ходе, як дитя.
– Гриша не против, що бы я тоби с собой забрала. Може поедешь к нам? В Казахстане кажуть тепло.
– Спасибо доченька! Но я от порога не ходок. Здесь, мий Митрофан, первый гвоздок забив, здесь и последний хай Данила забье. А твоя доля, за мужем держаться, да детей растить. Порадовала ты меня, дочка, внуками. Борьку с Валериком я помню. Жалею, що Любочку не побачу. А може и свидимся ещё? Приидете на место, напиши, що, да как. И адрес пропиши.
Прощаясь, мама не проронила ни слезинки,
