вправо, навстречу гражданам и олигархическое кодло спустит с цепей церберов, которые порвут в клочья сотканный из тонких и нежных нитей имидж, натравят международные организации, зарубежных политиков, юристов, блогеров и прочую нечисть. Сделают так, чтобы российский народ ещё больше погряз в нищете и всеобщем беспределе, и, в итоге, сам доломал кости, оставленные брезгливыми золотыми трёхглавыми псами.
Шаг влево и народное терпение лопнет. Иголку к раздувшемуся шару поднесут, купленные за зеленую валюту, провокаторы и всё пойдёт, практически, по тому же сценарию. Только обойдется дешевле. И так и эдак – смерть, как политика, в лучшем случае. В худшем – революция и долгие годы внутреннего раздрая, который будут всячески подогревать «доброжелатели» с Запада. Единственный разумный путь – вперед, по лезвию, идеальный баланс. Разумный путь… Я уже говорил, что я псих?
Кстати, где-же Олег Борисович. В этот день в метро я его не видел. Может, случилось что? Было бы очень жаль. Ведь у него совсем скоро бенефис…
***
Опять свет пытается продраться сквозь веки. Опять, несмотря на ежесекундно просачивающуюся в щель треснувшего стекла форточки зимнюю утреннюю свежесть, в комнате, кажется, безумно душно. Снова одна из пружин продавленной софы пытается проколоть кожу в районе поясницы. Олегу очень хотелось, чтобы у неё это получилось. Может, небольшое кровопускание поможет снять давление, которое не изнутри, а будто снаружи безжалостно давит на череп стальными тисками, а незримый палач методично и нещадно закручивает рычаги механизма всё туже и туже.
Вчера было то же самое… Только, в отличии от дня минувшего, у Олега не было сил, чтобы донести свое измученное перманентным алкогольным отравлением тело до ванной, где спасительные холодные водные струи умеют, каким-то волшебным образом, принести временную анестезию.
Художник приложил усилие и перевел взгляд с угла комнаты, затянутого у потолка пыльной паутиной, на соседнюю софу. Она была аккуратно застелена. Значит, хозяин помещения уже проснулся и, скорее всего, судя по стоящей в квартире тишине, ушёл в магазин за единственным лекарством, которое могло облегчить похмельные муки. Олег часто задавался вопросом – как у сильно и постоянно пьющего человека хватает сил каждое утро вставать, готовить завтрак, ходить в магазин, иногда выполнять свои рабочие обязанности (подметать дворовую территорию или расчищать снег)? Да, хотя бы, вставать? После попоек у Олега хватало мочи, максимум, на то, чтобы доползти до туалета, проблеваться и залезть обратно в кровать. А остальное – личная гигиена, питание, работа – как-нибудь потом. Потом, настанет тогда, когда голод или естественные потребности станут достаточно весомым аргументом, чтобы выйти из анабиоза. Крепким организмом мастер кисти тоже не мог объяснить феноменальные качества своего собутыльника. Скорее
