так сказать, снова «пережив мистический опыт» общения с Всевышним Тэнгри, Чингисхан уверовал в то, что Небесный Владыка «назначил ему к исполнению» дело объединения всех стран и народов мира в единую державу. Подтверждение этого «мистического опыта» мы находим в письме (1262) монгольского хана Хулагу (1217–1265, основатель державы Ил-ханов) Людовику IX: «Бог (Всевышний Тэнгри)… говорил нашему деду Чингисхану: «Я один являюсь Всемогущим богом в наивысших сферах и ставлю тебя над народами и… царствами, чтобы ты был правителем и царем всей земли, чтобы ты искоренял, подавлял спесь, ниспровергал, разрушал, строил и выращивал».
Если верить свидетельствам Рашид ад-Дина, в этом осознании велика роль волхва-шамана Тэв тэнгэра: «Он всегда приходил к Чингисхану и говорил: «Бог повелел, чтобы ты был государем мира!» И Чингисханово прозвание ему дал он, сказав (при этом): «Повелением бога (Всевышнего Тэнгри) имя твое таково должно быть!»… На монгольском языке прозвание Чингис имеет тот же смысл… например, с персидским «шаханшах» (царь царей)».
Так или иначе, в первое десятилетие существования Великого Монгольского Улуса постулаты древних верований кочевников, тэнгрианства, были в значительной степени пересмотрены. Как писал Ш. Бира, «прежде, во времена империй Хунну и Тюрков, тэнгрианство было предназначено для создания культа власти Хана только над определенным кочевым народом. Иначе говоря, представление о Всевышнем Тэнгри не распространялось на весь мир, а ограничивалось лишь определенным государством. Поэтому и власть Хана, уповавшего на силу Всевышнего Тэнгри, не могла распространиться за пределы данного государства. Однако во время правления Чингисхана понятие “Всевышний Тэнгри” получило новое, более глубокое осмысление, а тэнгрианство легло в основу целостной политической концепции, тэнгэризма, о сверхъестественной Высшей силе, которая решает судьбы всего мира и является источником харизмы Чингисхана и его преемников – членов “золотого рода”; эта концепция стала мощным моральным доводом, узаконившим их насильственные действия в мировом масштабе. Именно поэтому монгольский тэнгэризм, основу которого заложил Чингисхан, хотя и опирался на шаманистские верования монголов (тэнгрианство), являлся не религиозным учением, а в большей степени элементарной политической идеологией…».
Эта идеология тэнгэризма нашла свое воплощение во внешнеполитической деятельности Чингисхана. По мнению исследователя внешней политики Чингисхана, монгольского ученого Ж. Бора, «внешняя политика и дипломатическая деятельность Чингисхана первого периода (до начала похода на империю Цзинь в 1211 году) свидетельствовали о том, что он попытался внедрить и закрепить в международные отношения те новые элементы дипломатической политики, которые были разработаны им в ходе взаимоотношений его улуса с другими монгольскими ханствами. В частности, Чингисхан предложил соседним государствам придерживаться в межгосударственных отношениях следующих принципов: в любых ситуациях
