момент, касающийся сексуального аспекта маскулинности. Все мы в школе читали мифы Древней Греции, воспринимая их как сказки. Однако в них есть и психологический подтекст. Система древних мифологических представлений индоевропейской культуры, к которой мы имеем непосредственное отношение, породила и общее бессознательное. О чем я? О символах, которые действуют на психику человека сильнее, чем слова, поскольку имеют более древнее происхождение. Так вот, серп является символом первой кастрации мужчины. Бог Кронос по настоянию своей матери Геи оскопил своего отца Урана. Серп – не только древний символ земледелия, в нашем бессознательном он до сих пор существует как орудие кастрации. Часто мужчины, а иногда и женщины, говорят о неприятном и неожиданном событии: «Как серпом по яйцам». А теперь представьте себе, как под этим символом жилось мужчинам почти семьдесят лет существования СССР. Наложите этот «пустячок» на описанное выше состояние подавленной маскулинности – и получите психологический портрет мужчины, чья молодость пришлась на советское время.
Режет фаллос острый серп —
это был советский герб.
Символы кастрации
несли на демонстрации.
А потом грянули лихие девяностые. И когда весь цивилизованный мир позволил мужчине следовать по пути интеллектуальной маскулинности, наши мужчины ринулись со всей накопленной агрессией реализовывать то, что подавляли и вытесняли десятилетиями – в разгул брутальности. Потому они и «лихие», эти годы, что героем стал бесстрашный, бравирующий силой и беспредельностью в отношениях с «чужими», склонный к насилию, живущий «по понятиям», грубый мужчина. А женщинам предоставили почетное право одеть и накормить страну. Именно женщины ринулись с сумками «смерть аэрофлоту» за яркой одеждой, и именно они раскладывали на клеенке на больших площадях Москвы мясо, сметану, овощи. Кто помнит, тот поймет, о чем я говорю!
В идеальной семье жена не знает, откуда берутся деньги, а муж понятия не имеет, куда они деваются!
Вот что написал нам Илья, 32 года, Урал:
«Взрослел я до 11 лет в социуме с определенными ценностями и пониманием «места» мужчины в обществе. В период с 11 до 16 лет, когда важна моральная поддержка родителей, мои, да и родители многих ребят «из народа» оказались, вместе со своими ценностями, стажами, трудовыми медалями, на «свалке» истории, трясясь за кусок хлеба на новом рынке. Им было не до нашего становления с точки зрения мужественности и будущей успешности; кормили, и на том низкий им поклон. Социальный страх и неуверенность передались и нам, в частности мне. Разделение в младших классах на гимназистов и ребят – «неудачников» с тройками по математике, без права достойного отношения со стороны учителей, я испытал на собственной шкуре. Плюс массово нас, молодых парней, захлестнул алкоголь, а кого и «наркота». Помню чувство унижения от мизерных зарплат от «новых русских», после техникумов и институтов.
«Настоящесть» мужчине
