его игры, то он надерет мне уши…
– Что за человек! Я звала его сегодня к себе, и он мне даже и не ответил.
Она больше ничего не сказала и с расстроенным лицом ушла к себе в комнату, где горничная помогала ей одеваться. Я продолжал уборку. Через несколько минут донна Пепита снова вышла.
– Который час? – спросила она.
– На церкви Св. Троицы недавно пробило десять.
– Мне кажется, что я слышу шум у крыльца, – произнесла она с беспокойством.
– Сеньора ошибается.
– Так значит, он не говорил тебе, придет он или нет?
– Кто? Дон Исидоро? Нет, сеньора.
– Он был чем-то недоволен сегодня… Но мне кажется, что он придет. Хоть он и ничего не ответил мне на мое предложение… Но он всегда такой.
Говоря это, она, видимо, беспокоилась и волновалась. Не странно ли, что она так заинтересована приходом дона Исидоро, которого видит каждый день?
Окинув взглядом залу, чтобы убедиться, все ли в порядке, она села и стала ждать гостей. Наконец, внизу стукнула дверь и на лестнице раздались мужские шаги.
– Это он! – сказала моя госпожа и, вскочив с кресла, заходила по комнате.
Я побежал отпереть, и минуту спустя знаменитый актер входил в залу.
Дон Исидоро был человек лет тридцати восьми, высокий, хорошо сложенный, с несколько бледным, но настолько выразительным лицом, что, увидав его раз, нельзя было его забыть. На нем в этот вечер был изящный темно-зеленый сюртук и польские сапоги. Его обычная манера одеваться отличалась неподражаемой оригинальностью.
Войдя в комнату, он тотчас же опустился в кресло, поздоровавшись с моей госпожой только легким, почти незаметным кивком головы, как здороваются люди, которые ежедневно видятся. Довольно долго он сидел, не произнося ни слова и только напевая какую-то арию, посматривал то в пол, то в потолок да постукивал тросточкой о сапоги.
Я вышел из залы, чтобы что-то принести, и, вернувшись, услыхал голос дона Исидоро.
– Как ты дурно играла сегодня, Пепилья!
Я заметил, что моя госпожа сидела перед ним, как школьница перед строгим учителем, и лепетала в свое оправдание какие-то невнятные слова.
– Да, – продолжал дон Исидоро. – С некоторых пор ты стала неузнаваема. Сегодня все нашли тебя неловкой, холодной… Ты ошибалась на каждой фразе и была так рассеяна, что я вынужден был делать тебе знаки.
Действительно, стоя за кулисами, я заметил, что моя госпожа сбивалась в своей роли Бланки в пьесе «Гарчиа дель Кастаньар». Многие из ее друзей были изумлены ее сегодняшней игрой, тем более что раньше она исполняла эту роль превосходно.
– Право, я не знаю, – сдержанно ответила донна Пепита. – Мне кажется, что я сегодня играла так же, как всегда.
– Некоторые сцены – да; но там, где тебе приходилось играть со мной, ты была ужасна. Ты как будто забыла твою роль или играла через силу. Когда ты мне подала руку, то она горела,
