наукой тогда висела тень материализма и все сильнее и сильнее было стремление «видеть в материи залог и потенцию всякой формы жизни».
Вспомните знаменитые слова профессора Тиндаля, человека религиозного по своим стремлениям и отнюдь не материалиста.
Доведенный до отчаяния, он требовал признания победы науки, отрицал всякие требования религии, так как она зажимала рот и запрещала честно мыслящим людям открыто говорить, что они думают.
Но все больше и больше меняются взгляды, и по мере того, как религия становится более либеральной и рациональной, наука делается менее материалистической и высказывает меньше притязаний. Мы скоро увидим, что самая современная из наук, не та, которую вы узнаете из учебников – она уже устарела среди течения мысли, идущего с Запада, – а наука лучших, передовых мыслителей все более и более приближается к той области, где ученые видят в религии помощницу, а не врага.
В самом деле, с той же самой кафедры, с которой Тиндаль провозгласил свои знаменитые слова, что «в материи он видит залог и потенцию всякой формы жизни», его преемник, сэр Уильям Крукс, член нашего теософического общества, говорил, переставляя слова своего предшественника: «Я вижу в жизни залог и потенцию всех форм материи».
Такова совершившаяся перемена.
Рассмотрим теперь подробно, в чем она состояла.
Основное различие древней и современной науки заключается в том, что древняя наука изучает мир с точки зрения эволюционирующей жизни, тогда как современная наука изучает его, наблюдая формы, в которых проявляется эта жизнь. Первая изучает жизнь и видит в формах выражение жизни. Вторая изучает формы и пытается индуктивным путем найти принцип, объясняющий многообразие форм.
Первая идет сверху вниз, вторая – снизу вверх, и самый факт этот уже является залогом их встречи и будущего единения. Но из этого основного различия вытекают весьма важные следствия. Если мы будем изучать мир с точки зрения форм, изучение это будет почти бесконечно в своем многообразии. Представьте себе дерево с единственным стволом, по которому идут жизненные соки, и с бесчисленными листьями, которые служат последним выражением жизни дерева. Это и есть образ жизненного древа, великой Ашватты, того древа, о котором сказано, что корни его находятся на небесах, а ветви распростерты по всей земле. Если мы будем изучать его в том месте, где находится его ствол, ствол жизни, мы увидим перед собой единство цели и можем проследить, откуда происходит все многообразие форм.
Если же мы будем исходить из тех точек, где растут листья, мы должны будем рассматривать их один за другим, отмечать каждую разницу в их очертаниях, изучать и определять каждую разнообразность формы.
В наше время наука изучает листья, древняя наука изучала жизнь. Вот в чем состоит главное различие. В этом кроется и причина разницы в методах изучения. В чем заключается метод современной науки? Она пользуется точным наблюдением,
