чтобы лафет было удобнее поворачивать, – пояснил мне юнкер.
– Лафет у пулемета?! – воскликнул я и подумал, что Штирлиц никогда не был так близок к провалу. – Сколько же он весит?
– Чуть меньше тонны. Это с бронещитом. Расчет восемь человек, – не заметил студент моих оговорок. – Только одна загвоздка для такой позиции: площадка должна быть выровнена если не идеально, то приближенно к тому.
– Тогда нивелир нужен, – ляпнул я.
– Умеешь пользоваться нивелиром? – поднял юнкер очки на лоб, внимательно меня рассматривая.
– Смотря какой конструкции, – уклончиво ответил я. – Но без нивелира ровной площадки не будет. Так что нивелир сюда и чучело с рейкой. И будет тебе ровная площадка. Вот еще… – продолжил я грузить юнкера. – На какой высоте стоит на лафете тело пулемета и какой отрицательный наклон позволяет выставить лафет? Стрелять-то вниз придется.
Удивление прошло быстро. Во мне проснулся башенный пулеметчик БТР, которому в учебке показывали фотографию пулемета времен Русско-японской войны на орудийном лафете. Большая дура…
– Начинай пока, а я нивелир принесу, – бросил юнкер и побежал в расположение батальона, где вся такая тонкая строительная машинерия хранилась у инженера в палатке.
А я посмотрел вниз, куда стрелять придется, и понял, что размеченная позиция просто бездарная. Не знаю, какой горизонтальный угол у этого пушечного лафета с пулеметом, но навряд ли большой. Градусов пять-семь, не больше, а позицию расчертили стрелять хоть и во фланг, но в противника, который будет двигаться гуськом по горной дороге, раскинувшейся перед нами, как сцена в театре. Это, считай, что с фронта по цепи лупить. Что не есть гуд, как говорил нам инструктор по стрелковому делу. Лучший пулеметный огонь – фланговый, когда одной пулей можно задеть сразу нескольких солдат противника. Даже если промажешь, то чуть дальше пуля свою жертву найдет. А по фронту цепи бить, так большинство пуль в «молоко» уйдет.
Походил, посмотрел на этот спускающийся с перевала серпантин дороги и понял, что для себя я бы позицию сместил еще вправо метров на пять и пару метров вперед. И это без разницы, что из совершенного пулемета Калашникова стрелять, что из митральезы с ручкой.
Наметил сектора обстрела, взял кайло, «нажал на кнопку» и стал ковырять лунки под новые колышки.
И еще отметил, что тут никто окопов не копает, не говоря уже о траншеях. Вся фортеция полевая для стрелков строится на ровном грунте вверх, как дома́. Так что понятно стало, где стройбатовцы кирки погнули, – камни добывали для строительства. И носят камень на носилках и возят его на телегах стрехами… а другие туры плетут из вымоченной лозы, что с долины добыли. Эти корзинки камнем и забивают, устраивая в ряд. Ну, просто оборона Севастополя в девятнадцатом веке. Хотя… лично я не сильно желал бы долбить в такой земле траншеи полного профиля. Пуля такой тур не пробьет по определению. Так что еще надо?
Когда прибыл юнкер с коробкой нивелира в руках, солдатом с мерной рейкой
