когда я ему присвоил самую знаменитую в мое время фамилию из металлургов.
– Как прикажете, сир.
– Выше нос, Оливер. К Богу ты всегда можешь обращаться как Уве, чтобы он не забывал о тебе и любил тебя. А вот для людей ты будешь мастер Оливер Крупп из Беарна. Но так тебя теперь должны называть не только все окружающие, но и жена и дети. Это для твоей же безопасности. К новому имени не так сложно привыкнуть, – заявил я, опираясь на собственный опыт. – В конце концов, те же кастильцы дают своим сыновьям по двенадцать – пятнадцать одинаковых имен зараз, и Бог их как-то отличает друг от друга.
Литейщик поднял голову и посмотрел мне в глаза с надеждой увидеть в них какой-то сакральный смысл своей дальнейшей судьбы.
– Я понимаю, мастер, что вас изводит безделье, но мы пока еще в пути. Обещаю, очень скоро у вас будет много работы. Причем работы срочной. Подумайте над этим рисунком пока, как лучше сделать такую штуку. – И я протянул ему сложенный лист пергамента, на котором между делом накорябал, как мог, чертеж мортиры в четыре калибра с концевой цапфой и пообещал: – На корабле мы с вами все обсудим намного подробнее. Там для этого будет время, которого сейчас у меня практически нет. Идите, успокойте семью.
Как только мастер попятился к двери, меня посетила новая мысль:
– И еще…
Новоявленный Крупп остановился, вопросительно глядя на меня.
– Ваш старший сын интересуется лошадьми: я временно его поставлю личным конюхом под начало Микала.
– Но, сир, конюхов пруд пруди, а хороший подмастерье – товар штучный, – внезапно осмелел мастер.
– Я же не навсегда его забираю. Только на время путешествия. И в конях он должен разбираться не хуже, чем в плавке металла. Стрелять из мортир придется вам. А ваш сын будет при вас старшим ездовым.
– Слушаюсь, сир, – сократился мастер, и Микал вывел его из комнаты.
Да, чую – по профессиональным вопросам с мастером Круппом придется основательно бодаться в будущем, что в принципе неплохо, потому как любой прогресс возможен только на основе уже существующих технологий и с наличием обученного персонала соответствующей квалификации. Иначе никак. Производительные силы и производственные отношения, мать их ети через колено с Карлом Марксом.
Часовой мастер Тиссо, введенный Микалом, тут же у двери встал на колени.
– Встань и подойди ближе, – сказал я ему.
В ответ он просто прополз несколько шагов вперед, не вставая с колен и не отрывая взгляда с моей короны. Спасибо, моя мудрая тетя, за заботу. Все же материальные выражения символов власти производят на людей бо́льшее воздействие, чем просто голая информация. И вспомнил, как моя белошвейка бухнулась в обморок при виде короны и мантии, хотя перед этим видела меня во всех позах без всякой одежды и знала, что я – принц.
– Говори, – первое слово было мое.
– Элен сказала мне прийти, ваше высочество. – И он поклонился почти до полу.
– Ты пришел.
