я могу судить… или картину подменили? А где подлинник? Он пропал?
– Слишком много вопросов, – поморщился Старыгин, – пока я могу сказать только одно: вы правы, чудовище выписано очень тщательно, мастерски. Более того, оно написано той же рукой, тем же мастером, что и лицо Мадонны.
– Значит, картину заменили копией, фальшивкой?
– В этом еще нужно разбираться. Во всяком случае, холст такого же качества, как подлинный, и такого же возраста, ему тоже примерно сто пятьдесят лет…
– Как – сто пятьдесят? – удивленно переспросила Маша. – Вы хотели сказать – пятьсот? Ведь «Мадонна Литта» создана примерно в тысяча четыреста девяносто первом году…
– Браво, – усмехнулся Старыгин. – Ставлю вам пятерку, вы хорошо подготовились. По большинству предположений картина действительно создана в тысяча четыреста девяносто первом, но Леонардо писал ее на деревянной доске. Когда в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году она была куплена у герцога Литта в Милане, состояние ее было таким плохим, что ее пришлось немедленно перенести с дерева на холст. Для этого эрмитажный столяр Сидоров придумал специальную технологию, за это его наградили медалью… но я, честно говоря, хотел поговорить с вами о другом. Когда вы родились?
– Что? При чем тут это? – Маша недоуменно уставилась на собеседника. – Ну, седьмого июля. А почему это вас так интересует?
– А какого года?
– Семьдесят седьмого. Я пока что не делаю тайны из своего возраста. Но все-таки, почему вас так заинтересовали мои биографические данные?
– Я случайно взглянул на ваш паспорт, – признался Старыгин, – и хотел проверить, не ошибся ли я. Не показалось ли мне. Ведь такое удивительное совпадение…
– Да какое совпадение? О чем вы говорите?
– Подумайте сами. Седьмое число седьмого месяца семьдесят седьмого года. Четыре семерки.
– Ну и что в этом такого? – Маша пожала плечами.
– Вы помните – ваш дед, когда подарил вам пентагондодекаэдр, тоже говорил о четырех семерках! И не случайно он подарил такой редкий предмет именно вам, тогда совсем маленькой девочке! И, кстати, он сделал это совсем незадолго до своей смерти!
– Все равно я ничего не понимаю. Почему вас так взволновали эти четыре семерки?
– По двум причинам.
Старыгин шагнул к столу с картиной и включил ультрафиолетовую лампу.
– Вот одна из этих причин.
Маша наклонилась над холстом и увидела четырехзначное число. Это число, связанное непонятным образом с датой ее рождения, а еще больше – волнение реставратора заставили ее сердце биться чаще, внушили ощущение серьезности происходящего.
– А… вторая причина? – проговорила девушка, распрямившись и невольно понизив голос.
– Сейчас я вам покажу эту вторую причину. Пойдемте.
Ничего не объясняя, он вышел из лаборатории, запер дверь и повел Машу по коридорам здания. Эти служебные
