В большей комнате рабочие укладывают паркет, а в меньшей спит на диванчике Юра. Я сижу, как всегда, на полу, держу его руку, боясь шелохнуться, а он спит и не слышит стука молотков… Наверно, вот так на фронте он спал во время канонады.
А жизнь шла… У меня на работе к тому времени сместили прогрессивного директора Книжной палаты П.А. Чувикова. Вместо него прислали руководить книжным делом группу «комсомольских вождей», из тех, которым в принципе было все равно, чем руководить. Во главе Комитета по печати оказались люди, понятия не имевшие, чем занимается Всесоюзная книжная палата и каковы ее цели. Для оправдания высоких зарплат и постов им нужно было, однако, создавать видимость кипучей деятельности. На нас сыпались задания и распоряжения, не имеющие никакого отношения к делу. Только займемся одним, как тут же надо перебрасываться на что-то другое.
Чувиков, действительно заинтересованный в научной работе, еще как-то мог отбиваться от бессмысленных заданий. Новый же директор, напротив, чтобы угодить Комитету, соглашался на все. Я была руководителем сектора. Мой непосредственный начальник Е.А. Динерштейн, милейший человек, к которому мы все прекрасно относились, ни от чего оградить, защитить или отказаться, однако, не умел или не смел…
В 1983 году издательство «Книга» выпустило «Словарь издательских терминов». Я была руководителем авторского коллектива словаря. Статьи, которые писала, проходили с трудом. Помню, что показала Ю.М свою статью «Актуальные проблемы терминологии книговедения и книжного дела», напечатанную в 1984 году. Просила его поправить, но он только отмахнулся: нечего тут, мол, и поправлять. Однако Юра много помогал мне[115]. Можно сказать, что начиная с 1984 года Юра включался во все мало-мальски серьезное, что мне приходилось делать на работе. Это не касалось терминологии, моей специальности. Но задания бывали самые разные: то надо было разработать принцип издания собрания сочинений, то ведомственных изданий; приходилось решать и текущие проблемы книгоиздательства. Ю.М. знал все. Он часто надиктовывал мне три-четыре-пять страниц. Давал идеи, указывал литературу, где можно было поискать. А самое важное – давал направление. Остальное я могла доделать сама, написав два-три листа с примерами из практики и сделав обобщения. Не стану писать об этом подробно, скажу только, что в тех тяжелых обстоятельствах, которые сложились у нас всех на работе, Юрина помощь спасала меня, ставила на ноги, но и учила тоже.
Да и раньше, когда мне приходилось писать программные статьи по терминологии, подготавливать словари и словники по книговедению, Ю.М. прочитывал их и давал свои замечания. Я уверена, что мой рост на работе произошел благодаря ему.
К 1985 году я наконец свыклась с уходом за парализованным мужем и, как мне казалось, оправилась после своего полубольного состояния. Юра и Зара, как ни тяжело было, тоже привыкли жить с «новым» Гришей. В том же году моя дочь осталась одна с двумя маленькими детьми, и хотелось сколько-нибудь помочь ей.
23
См. письмо от 2 июля 1978 г.
