могла помочь ей.
Принц Антон тоже сознавал себя до конца оскорбленным. Он даже забыл о своей робости. Он был возмущен. Он чувствовал находившее на него бешенство. Ему хотелось броситься к Бирону и просто-напросто его ударить.
Анна Леопольдовна заметила и поняла его состояние. Она знала, что, несмотря на всю свою робость и бесхарактерность, на него находили иногда минуты, когда он делался смелым. Она видела, что пришла теперь именно такая минута и что вот, того и гляди, он позволит себе что-нибудь невозможное и вечер кончится ужасным скандалом, может быть, окончательной их гибелью.
От всех этих мыслей бедной принцессе чуть не сделалось дурно.
Герцогиня курляндская наконец вполне насладилась своим величием; все приглашенные были уже в сборе и перецеловали у нее руки. Так как она уже успела показать себя принцессе брауншвейгской, то и решилась покинуть свой трон.
Она медленно приподнялась и поплыла через приемную в другие комнаты.
Гости вышли из неподвижности. Раздались наконец громкие фразы; общество несколько оживилось.
Бирон дружелюбно взял под руку Бестужева и прошел с ним в кабинет.
– Ну что, вот видите, как я их сегодня отделал? Не могли же иностранцы этого не заметить! – шепнул он ему дорогой.
Бестужеву хотелось сказать, что очень-то пересаливать все же не следует: не ровен час опять, пожалуй, что-нибудь может зацепиться, но он взглянул на самодовольное, так и сиявшее чванством лицо регента и не сказал ничего.
Был еще один человек, который внимательно наблюдал теперь за регентом. Этот человек был фельдмаршал Миних.
Он поглядел вслед удалявшимся регенту и Бестужеву и подошел к принцессе Анне Леопольдовне. Теперь она одна оставалась в приемной вместе с Юлианой.
Она была так взволнована и так слаба, что даже не могла подняться с места. Она с большим трудом удерживала слезы.
– Что с вами, принцесса? – спросил Миних. – Вы, кажется, нездоровы сегодня?!
– Нет, я здорова! – подняла она на него глаза, наполненные слезами. – Я здорова, но разве вы не видели, до чего здесь доходят? За что меня оскорбляют? Что я им сделала?
В дверях оказалась маленькая Гедвига Бирон. За нею следовал маркиз де ла Шетарди, шведский посланник Нолькен, князь Черкасский.
Маркиз что-то, верно, очень любезное и веселое говорил Гедвиге. Она улыбалась и отшучивалась.
Миних быстро взглянул на Юлиану, показал ей глазами по направлению вошедших, шепнул: «Теперь нельзя», – и быстро вышел из комнаты.
Он пошел по залам с видом рассеянного и скучающего человека, но в то же время внимательно прислушивался ко всякому разговору.
Фельдмаршал Миних теперь уже был совсем старик, но его высокая, стройная фигура была крепка по-прежнему. Он, очевидно, немало времени проводил перед зеркалом и желал так же удачно воевать с временем, как воевал с врагами России.
Издавна, возвращаясь
