сыщиком, а валютной проституткой, я знала давно. Но девочке-то можно было об этом не говорить. И грешно поминать дурным словом её дедушку и бабушку, о которых якобы во дворе хранят добрую память…
– После съеленной пачки чипсов ты ещё хочешь обедать? Не тошнит?
– Нет. – Октябрина резко вскинула голову и взглянула мне прямо в зрачки большими шоколадными глазами. – Не тошнит. Мама, ты не бойся. Я тебе одну вещь скажу, очень важную.
– Какую?
Я старалась отрешиться от сыскных дел и переключиться на дом. Здесь вся мои жизнь, и самые важные дела происходят в этих четырёх комнатах и на этой кухне, где мы с дочерью сейчас будем обедать. А, может, ужинать, потому что уже вечер. Какую бы вещь ни сказала сейчас Ота, пусть даже глупую или пустяковую с моей точки зрения, я должна отнестись к проблеме серьёзно. Именно потому, что это – проблема моей дочери.
– С тобой всё в порядке?
– Всё. – Октябрина водила смуглым пальчиком по столу, и я видела, что она лукавит. – Только Денис мне предложение сделал. Взаправду!
– То есть?.. – Я даже поперхнулась. – Предложение чего?
– Чтобы я за него замуж вышла, – тихо и вежливо пояснила дочь. – Но не сейчас, ты не думай! Потом, когда паспорта получим. Мы поклялись, что он другую не найдёт, и я – тоже…
– Он сделал тебе ТАКОЕ предложение? – Я почувствовала, что мой язык онемел, и ни одной мысли не приходит в голову. – Почему вдруг родилась такая идея? Вы слишком долго гуляли? Решили и в ЭТО поиграть?
Конечно, я знала, что такой разговор когда-нибудь состоится – лет этак через одиннадцать, а то и позже; потому как следует и не подготовилась. Судьбоносная минута застигла меня врасплох. Чтобы Октябрина не заметила улыбку, я стала накладывать корм в миску нашей персидской кошки Клариссы.
– Мы в это не играем, – всё так же негромко, но очень решительно сказала Октябрина, пощипывая рукав своего джемпера. – Мы даже целовались, – добавила она одними губами. – Мы любим друг друга – на всю жизнь.
Я всю жизнь была и сейчас остаюсь никуда не годной хозяйкой, потому что всё время проводила на службе, в охранно-розыскном агентстве. Там нельзя было подолгу заниматься личными делами, и поэтому питались мы в основном из пакетиков. Дочка неделями проживала в пансионе, и забирала я её лишь на выходные. Мы мотались по детским кафе, заходили в рестораны. Но почему-то Отка особенно любила «Макдональдс». На сегодня у меня остался только гороховый «быстросуп», который я и развела в двух тарелках. В последнюю очередь я нарезала хлеб и села напротив Оты.
– Целовались? Любите?
Мне показалось, что я ослышалась. Да, я никогда не забывала, что моя дочь южных кровей, и замуж может захотеть раньше, чем остальные. Но чтобы в семь лет и за семилетнего!..
– Мы же в щёку целовались! – Октябрина старательно дула на ложку с супом и одновременно пожимала плечами.
– Значит, в щёку, – машинально повторила я, взялась за свою ложку и тут же обожглась. – А что ещё делали? –
