style="font-size:15px;"> Добраться до своих. Они не выдадут судейским и не позволят огульно записать однополчанина в преступники! А уже там решать, как поступить. Если повезет, если генерал окажется в полку, то лучшего советчика Густаву не надо.
Генерал, конечно, поворчит. Разумеется припомнит, как когда-то отговаривал подполковника переходить на службу в правительственный полк. Упрекнет, что Шип когда-то не совладал с амбициями и соблазнился внеочередным званием и громкой должностью…
«И поделом! – уминая сандалиями пыльный гравий, корил себя полковник. – Тоже мне… гвардеец выискался! Пышности тебе не хватало, да?.. Хлебнул ты этой «пышности» вначале у (скота)промышленника, затем у циркачей… на задворках…»
Шип представил как побитой собакой появляется перед генералом. И остановился. «Дьявол! Что-то я совсем раскис».
Н-да, три года в каморке за ареной не сказывались даром. Шип предполагал, что поражение в правах он сносит стойко. Тем более что это было не слишком сложно: практически каждый солдат при встрече продолжал отдавать ему честь – история спасения мальчишки-циркача надела много шума, и армейцы поддержали полковника. Почти никто из них не дал ему почувствовать себя униженным.
Но все же… где-то на подкорке все же затаилось ощущение пригнутого достоинства. Едва над Шипом вновь сгустились тучи, как он представил себя побитой псиной, приползающей на брюхе к генеральским сапогам.
Полковник поднял голову и поглядел на небо. Расправил плечи и полной грудью вздохнул прожаренный раскаленными скалами воздух.
Так не пойдет, подумал. К своим – на брюхе?..
Нет. Приду за помощью, но гордо. Просить защиты, умолять – не буду. Окажут – поблагодарю. Но если хоть одна насмешка, хоть один укол… От генерала вытерплю, так как влетит за дело, черт возьми! Но от остальных однополчан… нет, ни за что!
Шип сурово сдвинул брови и пружинящей походкой припустил вперед. Ударяя пятками о плотно сбитый гравий, он выбивал наружу притаившееся, примолкшее на четыре годы армейское достоинство.
Сразу за огородами городской окраины стояла небольшая корчма, распространявшая по округе умопомрачительные запахи жарящегося мяса и свежевыпеченного хлеба. Густав тут же вспомнил, что не ел почти сутки. От голода и треволнений кружилась голова, полковник решительно направился к таверне.
Время на перекус у него имелось. По прикидкам Шипа в запасе есть не менее полутора часов. Пока кучер догадается проверить, отчего это пассажиры молчат как проклятые, пока прискачет обратно во Дворец, и там суматошно порешают, что делать дальше?.. Ведь возница, наверняка, примчится к человеку, отдавшему приказ убить не простого видящего, а очень даже начальника гвардейцев. Пусть и бывшего, но уважаемого в армии.
Потом еще неудачу покушения нужно будет тщательно обмозговать, подстраховаться. Ведь Шип способен заявиться в суд и дать ментальные показания о том, что на него напали дворцовые шпионы.
И
