разрывов осколочных гранат и мин.
Очередная смена бойцов с бездумной безалаберностью достраивала временное убежище, посильно укрепляла стены, возводила брустверы…
Приезжало большое начальство. Ему вся нелепость фортификации у дороги шибко не нравилась. Оно, брюзжа раздражением, приказывало немедленно все переделать. Строительный материал никто не подвозил. Бойцам приходилось использовать все имеющиеся подручные средства. История от смены к смене по кругу неизбежно повторялась.
В перекрестии оптической винтовки вслед за уходящим туманом начала просматриваться узкая тропка, ведущая в близлежащий горный аул. Над селением потянулись дымки. Ветер приносил с собой блеянье овец и отрывистый лай собак.
– Серко, – сержант широко зевнул, – пулей сгоняй в деревню, пока нет смены. «Травку» попроси у бабая, что у самой дороги живет. Сам, блин, знаешь. Я тебя прикрою. Один твой нога там, одна копыто тут…
Молодой боец послушно снял с себя снаряжение, аккуратно сложил его на дне окопа. Поручения подобного рода приходилось выполнять ему не впервые. Он привык по утренней зорьке бегать в аул.
– Патроны цыганить начнут, – рядовой Кирьяков вопросительно прищурился. – Либо гранату им подавай…
– А ты, блин, торгуйся, – сержант вытащил из подсумка магазин и разрядил его в подставленную каску. – На что тебе, блин, язык дали…
Низко пригибаясь к земле, привычно используя складки местности, Кирьяков учащенным шагом ходко заспешил к поднимающимся, будто вырастающим из молочного тумана отрогам гор, круто уходящих ввысь и теряющихся в низко стелющихся кучевых облаках.
– Ушел? – за спиной сержанта с бруствера посыпалась земля.
– Ушел, блин…
Снимая с головы каску, Ильин шагнул к молодой женщине.
– Продрогла я вся, пока ждала…
– Иди ко мне, Замира, согрею…
Опустившись на сырую землю, горянка нерешительно потянула за края подола, обнажила призывно забелевшие бедра. Сглотнув горячую слюну, парень потянулся к тугому женскому телу…
Черный внедорожник с заляпанными грязью номерами спускался с гор. Занятый своими мыслями, Кирьяков не сразу заметил идущую ему навстречу машину. Испуганно юркнув в первую же попавшуюся ему на глаза канаву, боец замер, выжидающе затаился.
– Вот, черт! – огорченно выругался он про себя. – Димке из-за меня влетит, если наш прапор заявится на пост, а меня не найдет.
Сидевший рядом с водителем немолодой мужчина в каракулевой шапке на голове проводил ящеркой залегшего на земле бойца долгим и озлобленно ненавидящим взглядом. Нервные сухие губы раздраженно дрогнули. Горец гневно потряс крепко сжатым кулаком:
– Шайтан! Урус совсем страх потерял…
Издав протяжный вздох, женщина прикрыла наполненные вязким блаженством и осознанием украденного счастья глаза.
