херр Шуленбург?
– Да?
– А как Вы меня нашли?
– Немудрено.
– И все же?
– Извините. Как-нибудь в другой раз. Ауфидерзейн.
– Ауфидерзейн!
Вернувшись за стол, он продолжил:
– Замечательный человек…
– Я его хорошо помню. У нас на Восточном фронте он командовал батареей. Сейчас, кажется, в посольстве в России кем-то служит.
– У Вас феноменальная память. Он – военный атташе посольства.
– Что Вас с ним связывает?
– Пока это – мой маленький секрет, раскрою чуть позже… Да, кстати, как Вас зовут? Мое имя Вы знаете, а я Ваше нет.
– Простите, но с Вами настолько интересно беседовать, что я, по всей видимости, просто забыл представиться… Адольф, – протянул руку молодой человек. – Гитлер.
Пройдет много лет, Ленина уже не будет в живых, и Сталин, не имевший ни малейшего понятия об этом разговоре Ильича с немецким военным посланником, будет лишь в самых общих чертах знать о чудесной роли эфиопской валюты в новейшей русской истории. Как вдруг, в один из дней, на пороге кабинета отца народов появится председатель ОГПУ Менжинский.
– Здравствуйте, товарищ Сталин!
– Здравствуйте, Вячеслав Рудольфович! Что за спешность? Что-нибудь случилось?
– Случилось, товарищ Сталин. Нами получены неопровержимые сведения о том, что председатель Совнаркома товарищ Рыков дал указание вывезти в Америку и хранить на счете, открытом на его имя, золото, привезенное Ильичом из Мюнхена в 1917 году.
– Помню это золото… Оно же изначально было в какой-то валюте… Не помню, африканской что ли…
– Совершенно верно, в эфиопской, Иосиф Виссарионович. В бырах. Потом переплавили в золото. И было его там ни много – ни мало на десяток миллионов дореволюционных царских рублей.
– А когда он это сделал?
– Две недели назад.
– Почему же сразу не пресекли?
– Он был с дружественным визитом в США, а ОГПУ не вправе проверять председателя СНК СССР.
– Верно… Доказательства есть?
– Так точно, – Менжинский положил на стол Сталина принесенную с собой увесистую папку. Перевернув первые несколько страниц, Сталин протянул:
– Да… И таких людей мы допускаем до руководства страной… Страна в нищете, на коленях, кулаки буквально заедают, а он миллионы в США вывозит. Какие будут предложения?
– Я думаю, товарищ Сталин, что память Ильича, железного Феликса, да и наша с Вами партийная совесть не позволят нам поступить иначе, чем вытравить из наших рядов антипартийную контру!
– Из партии исключить?
– И не только из партии. Из жизни вычистить! Чтоб другим неповадно было! Расстрелять к едрене фене… Ой, простите ради бога…
Сталин подумал, затянулся трубкой и отвел глаза в сторону окна.
– Правильное
