style="font-size:15px;"> За этими неспешными размышлениями я совершенно не заметила, как мы приземлились. Ко мне подошла одна из стюардесс, которых перед вылетом работники московского представительства Матвея очень настоятельно попросили позаботиться обо мне во время полете, естественно, не безвозмездно, что эти девушки и делали, периодически подходя и интересуясь, как я себя чувствую и не надо ли мне чего-нибудь.
– Вы не торопитесь, Елена Васильевна, – сказала она. – Нам уже сообщили, что вас встречают, – и покачала головой. – Однако, отважная вы женщина – в таком положении лететь… Мне кажется, мы больше за вас волновались, чем вы сами.
– Зря волновались, – улыбнулась я. – Игорек сын летчика, в небе он дома, а дома и стены помогают, – повторила я слова Игоря-старшего и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.
Когда стюардесса отошла, я достала из сумочки мой талисман – брелок-козочку, подаренный мне Игорем на счастье.
– Эх, Снежинка ты моя, Снежинка! Одна ты у меня осталась от всей моей прошлой жизни, – мысленно сказала я. – Помоги мне, выручи… Что-то тревожно у меня на сердце.
Тем временем, в опустевшем салоне самолета появились Репнины. – Ну, как вы? – обеспокоено спросил Саша, которого отличала от брата родинка на щеке.
– Живы! Оба! – лаконично ответила я. – Это уже все или еще куда-то нужно ехать? – Лететь, Елена Васильевна, – поправил меня Леша. – На вертолете лететь. Сейчас хирург из госпиталя подъедет, и мы отправимся, – и успокоил. – Да вы не волнуйтесь, здесь недалеко…
– Да-да! – усмехнулась я. – Пол-лаптя по карте! – и спросила: – Как там Орлов? – Держится, – сразу посмурнев, сказал Саша. – Он хорошо держится. Появившийся вскоре неразговорчивый хмурый мужчина, оказавшийся полковником медицинской службы, глянул на мою фигуру, потом перевел укоризненный взгляд на близнецов и сварливо сказал:
– Я бы на вашем месте этим разгильдяям головы поотрывал! Это, какому же умнику взбрело в голову тащить вас в такую даль в вашем-то положении?
– Бате! – коротко заявил Саша, на что хирург хмыкнул:
– Ах, Бате! Ну, о том, что я о нем думаю, я ему сам при встрече скажу, что при даме говорить не принято.
– Скажите, у Орлова состояние очень серьезное? – тихонько спросила я. – Я, милочка, диагнозы по телефону ставить не привык! – отрезал хирург. – Посмотрю, тогда и скажу. Только вот этим балбесам нужно было его сразу же в Мурманск везти, а не слушать его нелепые приказы, что он и дома отлежится.
Весь полет я просидела, зажмурившись и обхватив руками живот, и обмирала от ужаса. Когда, наконец, этот кошмар закончился и меня на руках спустили на землю, я поклялась, что лучше я отсюда на собаках или на оленях в Мурманск вернусь, чем еще раз сяду в вертолет.
– Все, Елена Васильевна! Уже все! – успокаивал меня Саша. – Сейчас мы вас домой
