тишина в ответ.
– Ты же знала, что мы играем в фа. Я слышал, как ты играла в фа. Так почему начала соло в ми?
И снова мучительная тишина.
– Дорогая, вопрос не риторический. Не хочу тебя смущать, но мне просто интересно, зачем ты вступила в ми?
– Потому что ей захотелось сыграть свое соло в ми! – почти срываясь на крик, выпалил Кори.
– Ага, – поддакнул я.
– Я не с тобой разговариваю, – обратился Дон к Кори.
– А почему оркестр не перестроился? – спросил Кори. – Разве бэнд не подстраивается под солиста?
– Нет. С тобой я поговорю через минуту. А сейчас хочу услышать Эшли.
– Мне пора, – вдруг выпалила Эш, встала и начала собираться.
У меня возникло впечатление, что она сделала это не из-за чувства стыда. Просто закончила то, зачем пришла (сыграла две трети своего странного соло не в той тональности), выполнила задуманное и теперь решила: можно идти.
Кое-кто из духовиков начал шушукаться.
Дон сделал вид, что пытается остановить ее.
– О, – бросил он, – нет, погоди. Не уходи. Эй, Эшли.
– Бэнд должен был перестроиться под нее, – не унимался Кори.
– Ага, – еще раз поддакнул я.
– Нет, – возразил Дон. – Дорогая, ты уверена, что хочешь уйти?
Она посмотрела на него безо всякого выражения. Точнее, скептически, потому что из-за приподнятых бровей у нее всегда было немного скептическое лицо. Кивнула и открыла дверь плечом.
– Ну ладно, – проговорил Дон. – Иди в другую репетиционную. Повтори основы. И не…
Но дверь закрылась, не успел он произнести свое вдохновляющее напутствие.
– Бэнд должен был перестроиться, – упрямо повторил Кори.
– Ты тоже хочешь уйти? – психанул Дон.
Кори взглянул на Дона, потом на меня, а потом снова на Дона.
– Ага, – ответил он. – Мы оба хотим.
Упс, подумал я.
– У нас дела, к сожалению, – пояснил я.
– Нет, – возразил Кори. – Нет у нас никаких дел. Мы уходим, потому что происходящее здесь – полный отстой.
Я ничего не мог добавить, но попытался как-то исправить ситуацию и сказал:
– Ладно, ладно, ребята.
– Я тебя за дверью подожду, – буркнул Кори и ушел.
Круто, если бы и я мог уйти так же быстро и эффектно. Но мне сперва надо было убрать инструмент. И вот я стал собираться, притворяясь, что делаю резкие движения от злости, хотя со стороны, наверное, казалось, что я просто испугался и спешу поскорее убраться отсюда. Духовики шушукались, а Дон смотрел на меня, главным образом, с жалостью.
– Парень, необязательно уходить, потому что твой друг так велел, – сказал он.
Мне бы ответить на это какой-нибудь колкостью, но я знал, что ситуация неподходящая. Ведь в глубине души я понимал, что мы переигрываем и ведем себя по-идиотски,
